Одна судьба на двоих - стр. 2

Я молчу, не в силах вымолвить ни звука. Ведьма же, видно, приняв моё молчание за согласие, продолжает:

– Мне достаточно одной жизни, милая.

– Простите?..

– В этой жизни ты не должна быть счастливой с мужчиной. Ни с Джастином, ни с другим. В следующей же вольна делать всё, что твоей душе угодно.

Я горько усмехаюсь. Ведьма жестоко подшутила надо мной, учитывая то, что обычные люди, в отличие от двуликих, имеют только одну жизнь, а я была самым что ни на есть обыкновенным человеком.

Из тьмы по другую сторону стола выныривают морщинистые старческие руки и вынимают пробку из пузырька с прозрачной лиловой жидкостью внутри.

– Протяни ладонь, – велит ведьма, – ту, на которой кольцо.

Я слушаюсь. Рука заметно дрожит. Дыхание с хрипом вырывается из пересохших губ. Воздух в комнате густеет настолько, что становится практически невозможно дышать.

В руке ведьмы появляется остро отточенный кинжал и не успеваю я охнуть, как раскрытую ладонь прочерчивает царапина. Капелька алой крови падает прямо в пузырёк, затем другая, третья… Жидкость в нём бурлит и играет разными оттенками от густо-фиолетового до нежно-розового, из широкого горлышка вырывается облачко пара.

Ведьма принимается бормотать заклинания. Сперва голос её звучит глухо, но постепенно крепнет, становится чётче и как будто моложе, в то время как у меня бегут по коже мурашки, сердце стучит гулко и через раз, каждая клеточка тела огнём горит. Кольцо больно сдавливает палец, да так, что тот синеет, а сознание уплывает, притупляя боль. Чудится, будто вокруг плывут и перешёптываются между собой чёрные, будто ночь, тени, а капельки моей крови, смешиваясь с волшебным зельем, на миг обретают странные формы, в которых можно угадать силуэты дерева или горы, белочки или волка…

Но вот ведьма замолкает и затыкает пузырёк каучуковой пробкой. Откуда-то веет свежим ветерком.

– Это всё? – хрипло спрашиваю я. – Я могу идти?

– Разумеется, – отвечает помолодевший голос из темноты. – Ступай и ни о чём не беспокойся.

Легко сказать «не беспокойся»!.. Мне только что жестоко разбили сердце. И не только мне, но и Джастину. Остаётся лишь уповать на то, что он примет мой выбор и не станет горевать слишком долго.

– А если, – я вдруг останавливаюсь, нащупав ручку двери. – Ну, если предположить, что со временем я почувствую симпатию к какому-нибудь парню? Чисто теоретически?

– Тогда болезнь вернётся, – отвечает старуха, – не только к отцу, но и к тому человеку, которому ты решишь подарить своё сердце.

– Но как можно запретить себе чувствовать?

– Никак, увы.

– То есть вы нарочно это сделали? – возмущаюсь я. – Это жестоко! Бессердечно!