Одна ночь в Венеции - стр. 15

Амалия пристально посмотрела на сына. «Хм, что-то новенькое… И напоминает дядюшку Казимира с его упорным нежеланием принимать на себя любые обязательства. Или Саша просто начитался модных книжек и воспринял всерьез то, что там написано?»

– Но ты бы хотел стать кем-то? – настаивала баронесса. – Кем? Согласна, в работе на одном месте нет ничего захватывающего. Но ведь есть же что-то такое, что тебе по душе?

Юноша пожал плечами. Миг – и у матери возникло ощущение, словно перед ней только что захлопнулись створки раковины, в которую спрятался ее сын.

– А знаешь, что самое неприятное? – внезапно выпалил Александр. – Что люди – мерзавцы. Причем все. Из-за этого пропадает охота иметь с ними дело.

Амалия не смогла удержаться от улыбки. Сколько философии! Какие бездны смысла! И все наверняка из-за того, что приятель, с которым он дрался на дуэли, не к месту дал волю языку.

– Бедный мой мизантроп… Что же мне с тобой делать?

Баронесса протянула руку, чтобы пригладить торчащие волосы сына. Александр исподлобья покосился на нее, и она, внезапно рассердившись, взъерошила ему волосы так, что те стали дыбом.

– Мама…

– Да ну тебя!

Амалия поднялась с места.

– У меня есть билеты в театр. Если хочешь, можешь пойти. Хоть развеешься.

– Нет, – твердо ответил Александр, приглаживая волосы. – Прости, не хочу. Французские пьесы глупы до неприличия, во всех на разные лады толкуется об адюльтере, как будто ничего, кроме этого, в жизни не существует. Хуже только русские пьесы, где персонажи истязают друг друга, сами толком не зная для чего.

Амалия пристально посмотрела на сына. Боже мой, до чего же он серьезен, просто оторопь берет! Интересно, когда это у него пройдет? И почему, из-за кого, в какой момент Саша заделался таким мизантропом? «Скорее всего, – смутно помыслила Амалия, – из-за женщины… И, как всегда случается в жизни, из-за такой, которая не стоит и его мизинца».

Баронесса как раз собиралась осторожно навести разговор на данную тему, как вдруг растворилась дверь и горничная доложила, что ее хочет видеть комиссар полиции.

Амалия хорошо знала этого грузного, широкоплечего человека с пышными усами и добродушной улыбкой, и он не первый раз был у нее дома. Но едва она сейчас увидела выражение его лица – не расслабленно-дружеское, как обычно, а замкнутое и непроницаемо-официальное, душу ее кольнула иголочка нехорошего предчувствия. Что такое, неужели Александр ухитрился опять ввязаться в какую-то историю, на сей раз на французской территории?

– Господин комиссар… Чему обязана честью видеть вас?