Одна на миллион - стр. 28
Родители жили в том же маленьком домике, недалеко от комбината. В этом доме родился Никита и две его старшие сёстры. В этот дом Никита вернулся, окончив институт, жил несколько лет вместе с Татьяной и маленькой Катюшей. А когда он построил на окраине города большой дом, захотел забрать туда родителей, то те, вернее, отец, переезжать наотрез отказались! Мать извинялась, плакала и осталась в старом доме вместе с отцом. Но Никита был благодарен ей, что та уговорила переехать в большой новый дом и помогать ему и его семье по хозяйству соседей – даже не соседей, а почти родственников, супружескую пару Марию Ивановну и Фёдора Дмитрича. Они и сейчас живут с Никитой в том большом доме, хотя и Татьяны, и Катюши там уже нет. И если бы не Мария Ивановна и Фёдор Дмитрич, честно говоря, его самого, Демидова, может быть, и на свете бы не было.
Он помнил старый дом до последнего гвоздика, до последней щепочки. И за сорок лет, что себя Демидов осознавал, в доме ничего не поменялось. На кухне те же шкафы, круглый стол, крашенные табуретки. Отец не разрешал ничего менять, нового не покупать, у сына деньги принципиально не брал. Демидов украдкой давал деньги матери – та отказывалась, но он настаивал, и ей приходилось взять. Раз в неделю Фёдор Дмитрич привозил продукты и лекарства, и отец, если это видел, страшно возражал, требовал, чтобы мать всё выбросила: им подачки не нужны. Но мать, конечно, ничего не выбрасывала, отца уговаривала, успокаивала. И когда она рассказывала об этом Никите, тот только разводил руками: как ему помириться с отцом – он не знал.
Мать, когда сын приехал, провела его на кухню, усадила за стол, предложила ужин. Демидов отказался, есть не хотел. Попросил чаю. Мать поставила перед ним чашку, сахарницу с сахаром, вазочку с вареньем, а сама села напротив, подпёрла щёку рукой и тяжело вздохнула. Демидов спросил:
– Мамуль, ну что ещё? Плохо выгляжу?
– Никитка, ну конечно плохо. Ты не пей больше! Не нужно тебе это.
– Мам, я уже несколько месяцев не пью. Совсем.
– Ты говорить об этом запретил, но когда Чернова убитым нашли, ты же выпивший был?
– Мам, это я его убитым нашёл, а выпил уже после и совсем немного.
– Хорошо. Говорят, следователь по твоему делу из Москвы приехал?
– Прокопенко донёс?
– Да не только Прокопенко. Все говорят. Ты видел следователя-то?
– Видел, мам.
– Ну и что? Что за следователь?
– Девушка молодая.
– Девушка? Это, наверное, не очень хорошо?
– Да, не слишком. Но ничего, прорвёмся.
– Никита, я тебя очень прошу, умоляю… Сейчас об этом во всех газетах пишут… Ты не предлагай ей, этой следовательнице, денег, пожалуйста! Она же тебя заложит – и тебя посадят! Что с отцом будет, со мной?