Одна из двух - стр. 32

Ближе к вечеру неожиданно приехал Лей. По уставшему голосу я поняла, что прошедшие две недели не прошли для него впустую. Шла подготовка к заключению мира между двумя странами. Княжество Стратту-арре и Трезарианскую республику я считала родными. Трезариан был моей родиной. А Струтту-арре постепенно становился настоящим домом. Республика составила и утвердила мирный договор. Кто знает, может, отец принимал участие в работе над ним. А теперь стретты читали текст и писали дополнения. Лей, постоянно присутствующий в моих мыслях, вносил в договор правки. Какую именно из двух стран теперь мне надлежало считать своей я не знала. Раньше я мало интересовалась политикой, хотя мой отец являлся сенатором. Но он никогда не обсуждал дома политические вопросы. Здесь же, во дворце Кхрато-анне, старый Мойн и Дарра часто говорили между собой о Лее, как о верховном правителе. Как я поняла из разговора, Мойн, прочитав проект мирного договора, отправил князю свои замечания. Вот и сейчас Лей, скорее всего, приехал поговорить с дедом о мире с Республикой. Война всем надоела. И стреттам, и трезам. Я поймала себя на мысли, что как большинство стреттов, называю бывших соотечественников трезами. На душе стало тоскливо.

От грустных мыслей меня отвлек хриплый голос Лея.

– Цита? Кто одел тебя в стреттские одежды? Даже не узнал тебя!

– Это я, фра, – похвасталась Лейя. – Умма немножко помогала. Правда, Цита так красивее?

– Истинная правда, малышка.

Лей подошел ко мне поближе и протянул руку. По обычаю стреттов мужчина первым протягивал ладонь в знак приветствия, а женщина должна лишь верхними фалангами коснуться его пальцев. Затем следовал формальный поцелуй. Самой протягивать руку, как это принято у трезов, здесь считалось дурным тоном. Мне пришлось наугад вытянуть ладонь. Лей поймал мои пальцы. В момент соприкосновения, я почувствовала разряд, словно меня ударило током. Что почувствовал Лей, я не знала. Но он взял мою руку в свои, тихонечко прошептав:

– Соскучился по тебе.

Затем, едва касаясь, провел большими пальцами по моей ладони. У меня подогнулись ноги. Лей поцеловал мою руку, но не выпустил мою ладонь из своих пальцев. Князь требовательно обратился к деду:

– Ты посылал за Зорганом? Я велел ему посмотреть глаза Циты. Мне не нравится, что зрение до сих пор не восстановилось.

– Твой брат прислал записку, что ему некогда, – кротко ответил старый князь. На мгновенье-другое наступила полная тишина, но мне показалось, что Мойн с внуком поговорили без слов.

Лей

Две недели, занимаясь делами княжества, я не давал себе передышки. Со старейшинами работал над мирным договором, подготовленном трезами. Вернее, приходилось делать вид, что внимательно читаю или задумался над формулировками. На самом деле в голову постоянно лезли мысли о Ците. Я гнал их от себя, пытаясь сосредоточиться на тексте. Ежедневно от деда прилетал гонец с донесением о ее состоянии. Как будто я просил об этом! Но если вести о здоровье трезарианки мне не приносили к утренней гвелте, к обеду я сам отправлял к Мойну посыльного. Каждый день я давал себе слово больше не думать о ней, и каждый раз с нетерпением выхватывал письмо из рук курьера. Мои внушения, что эта женщина ничего для меня не значит, разбивались в прах ночью. Стоило сомкнуть глаза, как Цита снова приходила в мои объятия. Мягкая, податливая, разомлевшая от ласк.