Одна история - стр. 29
И еще: дочери. В том возрасте общение с девушками – как с однокурсницами, так и с теннисными Каролинами – давалось мне нелегко. До меня не доходило, что всякие… шуры-муры… смущают их не меньше, чем меня самого. И если парни запросто сыпали всякими доморощенными откровениями, то девушки в вопросах понимания мира руководствовались, как видно, Житейской Мудростью. Если девушка, ничуть не превосходившая тебя знаниями ни в какой области, изрекала: «Задним умом все мы крепки», от ее слов так и веяло фальшью. Подобная реплика могла исходить от моей матери. Другой пример житейской мудрости, запомнившийся мне с той поры: «Если опустишь планку, потом не жалуйся». Мне виделась в этом некая обреченность – как у матери сорока пяти лет, так и у двадцатилетней дочери.
Итак: Марта и Клара. Мисс Б. и мисс НТ. Мисс Брюзга и мисс Не Такая (Брюзга). Рослая, красивая Марта внешне походила на мать, но сварливый нрав унаследовала от отца. Клара, пухленькая и округлая, выказывала больше дружелюбия и живости. Мисс Брюзга относилась ко мне с неодобрением, мисс Не Такая – даже, можно сказать, с интересом. Мисс Брюзга говорила: «У тебя, что ли, своего дома нет?» Мисс Не Такая спрашивала, что я читаю, и однажды даже показала мне свои стихи. Но в то время (впрочем, как и сейчас) я мало смыслил в поэзии, так что мой отклик, видимо, ее обескуражил. Таковы, насколько я помню, были мои предварительные оценки.
Если общение с девушками в целом давалось мне нелегко, то что уж говорить о тех, которые были чуть постарше меня, да к тому же приходились дочерьми моей возлюбленной. Мое напряжение, очевидно, только подчеркивало ту безмятежность, с которой они расхаживали по дому, появлялись, исчезали, поддерживали или не трудились поддерживать беседу. Возможно, моя реакция на такое положение вещей оказалась грубоватой, но я решил уделять им не больше внимания, чем они уделяли мне. То есть еле-еле процентов пять. Меня это вполне устраивало, потому что более девяноста пяти процентов моего внимания сосредоточивалось на Сьюзен.
Поскольку от Марты исходило больше неодобрения, именно ей – то ли с вызовом, то ли с извращенным нажимом – я сказал:
– Вероятно, мне следует объясниться: Сьюзен в некотором роде моя приемная мать.
Нет, получилось не слишком убедительно, как ни крути. По всей вероятности, это прозвучало фальшиво, как будто я, скользкий тип, надумал подольститься к Марте. Та ответила не сразу, с изрядной долей сарказма:
– Лично я в приемной матери не нуждаюсь. У меня родная есть.
Неужели мое заявление было частью моей лжи? Трудно поверить.