Одна французская зима, которая ничего не изменила - стр. 14

Мэрилин, подвела Алену к сплоченному кругу, сильно надушенных одеколоном людей. Меньше всего ей хотелось сейчас общаться с кем-то из Москвы. Но к счастью, или к сожалению, она была вежливой девушкой, и натянув улыбку, громко произнесла: «Добрый вечер!»

Похоже, что желание не видеть соотечественников было обоюдным, но в отличие от нее, никто из присутствующих в «круге» не потрудился и улыбнуться в ответ.

– Здрасте, – еле-еле пролепетал «Круг». Мэрилин в ожидании радостных эмоций от встречи со «своими», замерла в ожидании. Алена почувствовала себя глупо. Перед ней стояли непрошибаемые лица, которым было совершенно наплевать и на Алену, и на хозяйку вечера, и друг на друга.

Алена попыталась затянуть никому не нужный разговор.

– Как дела, ребята? Как тут оказались? Кем работаете? Бали нравится?

На все ее достаточно вежливые и корректные вопросы она получила следующие ответы:

– Нормально, Да, Нет, Нормально, А что?

Она была в шоке. Алена чувствовала себя так, словно пришла в первый класс новой школы и с ней никто не хочет дружить. Создавалось впечатление, что перед ней стояли не творческие люди – работники киностудии, а клан наркоторговцев, которые после разговора с ней, должны были ее убить, дабы избежать распространения секретной информации. Никто не потрудился представиться в ответ или хотя бы поинтересоваться ее целью приезда на Бали, никто не вел себя так, как положено людям на вечеринке, никто и не думал проявлять приличие и правила хорошего тона, и было вообще не понятно, зачем они сюда вообще явились…

«Да пошли вы в…», – произнесла Алена про себя и, улыбнувшись Мэрилин, со словами «Найс пипл», – она решительно рванула к грохочущим от смеха пьяным англичанам. «По крайней мере, почувствую себя женщиной, – решила Алена. – Хватит с меня этих пафосных мутных лиц, господи, как же они отличаются от обитателей ее лагеря, от тех, кто живет тут не один месяц, кто оценил запах океана, тепло солнца и блеск звезд».

Конец ознакомительного фрагмента.