Одна для двоих. + Ещё 2 - стр. 3
Но мой аргумент его ничуть не убедил. Впрочем, меня это и не удивило. Когда это было, чтобы Вик так просто сдавался?
– У тебя целый департамент юристов! У тебя есть твой закадычный друг Женька! И воробей этот… почти усыновленный тобой.
Воробьем мы по-прежнему называли моего помощника Юру. Я сделала очень правильный выбор, когда все-таки взяла под свое крылышко того перепуганного, взъерошенного мальчика-студента с не особо большими знаниями в сфере юриспруденции.
Он оказался очень способным, целеустремленным и быстро обучаемым. А еще… Очень преданным лично мне. Что конечно же было дополнительным раздражающим фактором для Вика.
– Воробья хоть моего не трогай! – кинулась я защищать своего незаменимого помощника.
– Он на меня стучит! Где это слыхано! Какой-то там помощник юриста сдает с потрохами своего генерального директора.
Я злорадненько так хмыкнула себе под нос.
– Между прочим, сдает он своего директора его же законной жене! И правильно делает. Нечего засиживаться в офисе, когда у тебя целая компания сотрудников. – вернула я любимому мужу его же упрек. – И когда дома тебя ждет сильно беременная жена.
– Вы еще не угомонились? – как всегда, в самый разгар наших терок с Виком, в комнату вплыл Андрюша. – Когда же у вас уже батарейки сядут, и вы закончите свои постоянные препирания?
– Андрюха, не лезь! – наехал на него «танком» Вик. – А то и ты под раздачу попадешь. Тебе видимо все равно что она вчера чуть в обморок не хлопнулась, а сегодня в суд уже собирается.
– Эй! – на это «она» я уж точно промолчать не могла. – ОНА умеет прицельно кидаться тяжелыми предметами. А еще ОНА может выселить одного из мужей из супружеской постели.
Все, я обиделась. И надулась. Ну и пусть, что выглядит это по-детски. Я еще и отвернулась демонстративно от Вика. Потому что реально задело. Что это за форма обращение к любимой женщине?
Вик моментально в лице переменился. Надо отдать ему должное. Он и раньше, при всем своем сложном характере, старался меня не обижать. А с момента, как забеременела, еще бережнее ко мне стал относиться.
Мы можем сколько угодно спорить и ссориться, доказывая друг другу свою позицию. Но, если вдруг я обижаюсь или расстраиваюсь… То все… Спору конец!
– Ну, котеночек, прости. Я же очень переживаю за тебя. – Вик моментально превратился в любимого, ласкового «мамонтенка», принялся меня обнимать и целовать в висок. – И за малышей наших переживаю. Вам же втроем будет плохо.
Ну разве я могу как-то кипишевать и дуться дальше после таких слов и ласковых объятий?
Один «мамонтенок» успокаивает и целует в висок. Второй тут же рядом оказался. Животик гладит, в затылок носом тычется.