Одиссея. Перевод А.А. Сальникова - стр. 31

Так как и дом у него, и сокровища – вечны, нетленны.

[80] Люди ж, – иные со мной и поспорят богатством успешно,

Ну а иные и нет… Много я претерпел и скитался,

Много привёз и добра в кораблях, на восьмой год вернувшись.

И Финикию, и Кипр посетил я; достиг и Египта;

У эфиопов я был, посетил сидонян и эрембов.

[85] Также и в Ливии был, где ягнята родятся с рогами,

Где по три раза окот у овец и у коз ежегодно;

Там ни богач, ни пастух никогда недостатка не знают

В сыре и мясе, или в молоке жирно-сладком и свежем:

Доят там коз и коров круглый год, молока там в избытке.

[90] Но пока в землях чужих собирал я богатства, скитаясь,

В милом отечестве брат мой погиб от убийцы лихого,

Тайно, коварно: он был подло предан своей же супругой.

С тех пор богатства мои мне постылы, в них радости нету…

Но, верно, ваши отцы, кто б ни были, уже вам об этом

[95] Всё рассказали… Но мне горько: больно мне видеть потерю

Дома, что прежде блистал, был мне близок, был славен богатством!

Рад бы остаться теперь я и с третью того, что имею,

Лишь бы вернуть тех мужей, что под Троей великой погибли,

Тех, что назад не пришли в милый Аргос, богатый конями.

[100] Часто сижу я один здесь, в богатом большом своём доме,

Их поминая, о них обо всех сокрушаясь и плача.

Плачем о них сердце я услаждаю порой, и на время

Всё забываю: ведь скорбь быстро душу у нас пресыщает.

Но, вспоминая друзей, об одном я печалюсь всех больше.

[105] Только я вспомню о нём, – мне и сон ненавистен, и пища.

Ведь из ахейцев никто не сумел столько вынести бедствий,

Сколько их снёс Одиссей. Видит бог, несчислимые беды

Пали на долю его; на мою же – печали о друге.

Долго отсутствует он. Жив ещё или нет, мы не знаем.

[110] Бедный отец каждый день безутешно горюет о сыне,

Старый Лаэрт. Слёзы льёт и супруга его, Пенелопа;

И Телемах; он ещё был в пеленках, когда тот уехал».

Так он сказал, пробудив боль тоски об отце в сердце сына;

Имя отца услыхав, не сдержал сын слезы подступившей.

[115] Тут же пурпурный свой плащ он за по́лы схватил торопливо,

Чтобы глаза им прикрыть. Менелай, видя это, всё понял.

Но колебаться он стал и рассудком, и сердцем, не зная:

Ждать ли, чтоб юноша сам говорить о родителе начал,

Или вопросами всё от него разузнать понемногу?

[120] Тут, пока молча сидел он, колеблясь рассудком и сердцем,

К ним из покоев своих благовонных спустилась Елена,

Схожая образом всем с Артемидою золотострельной.

Кресло изящное ей пододвинула тут же Адреста;

Мягкий ковёр шерстяной положила под ноги Алкиппа;

[125] Фило корзинку несла, драгоценный подарок Алькандры,

Умной Полиба жены; жил Полиб тот в египетских Фивах,