Одиссей. Владычица Зари (сборник) - стр. 27
Два часа спустя после захода солнца принц Менепта, царственный правитель провинции Куш, пришел вместе со своим писцом в малый покой Мериамун. Она уже ждала его с доской и фигурами.
Он молча сел, потом спросил, кому начинать игру.
– Подожди, – возразила она, – сначала положим на кон наши заклады. – Сняла с головы золотую змею, распустив свои роскошные волосы, и отдала венец мне. – Если я проиграю, – сказала она, – никогда не носить мне золотого урея.
– Тебе и так его никогда не носить, пока я жив, – отрезал царевич и тоже снял с головы свой символ царской власти и протянул мне. Венцы были разные: на лбу диадемы Мериамун была одна голова кобры, а на короне божественного царевича – две.
– Как знать, Менепта, – пропела она, – быть может, Осирис, бог Смерти, уже ожидает тебя, ведь он любит самых великих и самых достойных и забирает их к себе. Твой ход первый, начнем же игру.
Он нахмурился, услышав ее зловещее пророчество, однако сделал первый ход – он и в самом деле хорошо играл.
Она в ответ передвинула какую-то фигуру, почти не глядя, и потом всю партию играла бездумно и небрежно, переставляя фигуры как попало, так что он быстро выиграл первую партию и, крикнув: «Фараон убит!», смахнул фигуры с доски.
– Вот как надо играть! – с торжеством засмеялся он. – А ты все время только нападаешь и не защищаешься, как все женщины.
– Не спеши хвастаться, Менепта, – ответила Мериамун. – У нас с тобой еще две партии. Фигуры расставлены, сейчас начинаю я.
Теперь она играла совсем по-другому, царевичу удалось выиграть у нее только храм и двух лучников, и скоро настал черед Мериамун воскликнуть: «Фараон убит!» и смахнуть фигуры с доски. Менепта было не до хвастовства, он злобно хмурился, пока я расставлял на доске фигуры, а писец записывал проигрыш на его табличках. На этот раз первый ход принадлежал Менепта.
– Да благословит меня великий бог Тот[7], которому я принесу великие дары в благодарность за победу! – воскликнул он.
– Да благословит меня великая богиня Пахт[8], которой я каждый день возношу молитвы, – парировала она.
Да, Мериамун-юная дева молилась богине Непорочности, а Мериамун-царевна – богине Мести.
– Тебе сейчас стоит возносить молитвы богине Баст[9]9, – презрительно бросил Менепта.
– Ты прав, еще как стоит, – отвечала она, – надеюсь, она одолжит мне свои когти. Начинай же, царевич Менепта.
И он начал игру, да так удачно, что сначала она проигрывала. Сражались они долго, Мериамун теряла фигуру за фигурой, но вот ее глаза радостно сверкнули, казалось, она нашла решение, которое искала. Царевич велел принести ему вина, и пока он пил, она сидела, откинувшись на спинку своего кресла, и внимательно глядела на доску. Потом сделала такой хитрый ход в искуснейше продуманном плане, что он оказался в засаде и сдался. Увы, напрасно клялся он принести великие дары Тоту, напрасно обещал построить ему храм, великолепнее которого еще не было в Кемете.