Одиссей. Человек в истории. Святой и общество: конструирование святости в агиографии и культурной памяти - стр. 105

. Можно было бы предположить, что на эти «святые имена» существовало своего рода негласное табу, тогда отказ от них интерпретировался бы как выражение особого почтения святому-патрону, однако подобное предположение ничем не подтверждается. Ведь некоторые из алтарных трибутариев почему-то все-таки как бы «превозмогают» этот свой благоговейный трепет перед святыми и наперекор всем вето выбирают для своих детей именно эти якобы «запретные» имена. Получается, что здесь они проявляют, наоборот, едва ли не небрежение авторитетом «своих» святых. К тому же, если опять-таки следовать этой – по сути очевидно ложной – логике, к XIV веку у алтарных трибутариев почему-то происходит полное преодоление этой «боязни» и, например, имена Петр и Мария постепенно становятся в их среде одними из самых распространенных. Значит, дело заключалось не в проявлении алтарными трибутариями какой-то особой робости по отношению к святым, в том числе и к Пресвятой Деве Марии и первоапостолу Петру. Скорее, речь идет об их элементарном нежелании – а оно ощущается до конца XIII века – нарекать своих детей именами, поначалу казавшимися им, по-видимому, не слишком престижными335.

Более того, в целом алтарные трибутарии при имянаречении своего ребенка довольно долгое время предпочтение отдавали отнюдь не библейским или вообще приличествующим христианину именам, а абсолютно неканоническим именам древнегерманского происхождения, которые из поколения в поколение наследовались членами их семей, что наглядно демонстрируют изученные мною родословные336. Разумеется, среди выбранных ими «варварских» имен вполне могли быть и имена новоявленных святых или давно почитаемых раннехристианских мучеников337, но это были все равно не имена тех самых «своих» святых, наиболее почитаемых в их монастыре – псв. апостолов Петра и Павла, псв. Девы Марии, св. Ансберта и Вульфрамна, св. Амальберги и некоторых других, на алтари которых они себя жертвовали338.

Далее следует обратить внимание на еще один и тоже довольно странный феномен возможного уничижения святых, который на этот раз связан с перерождением смысла процедуры отправления алтарными трибутариями своих обязательств перед избранными ими святыми, а именно, с изменением условий взимания с них ежегодного личного чинша (censum) в размере нескольких денариев. Эти деньги им вменялось оставлять на алтаре в знак почитания ими того святого, которому они себя пожертвовали339. Через какое-то время после совершения кем-то из них акта передачи себя в алтарные трибутарии, для его потомков (вероятно, по обоюдному согласию между ними и администрацией монастыря) срок уплаты ими этого чинша мог меняться и приурочивался не к одному из дней праздничного цикла