Одинокий. Злой. Мой - стр. 20
— Марьяна, послушай, — его голос был тверд и строг, он специально дробил предложения на части: — Это я. Платон Адрон. Ты в безопасности. В моем особняке. Помнишь? На входе стоят защитные чары. Тебя никто не обидит. Сюда никто не войдет.
Пересилив слабость, он сел перед ней и выставил вперед руки, показывая, что он безоружен.
Понемногу взгляд девушки прояснился. Она моргнула, глянула на него почти осмысленно.
— Где я… что… — Наконец она пришла в себя и сумела разжать пальцы. — Платон?..
Имя прозвучало так, будто Марьяна с трудом его вспомнила и вообще не поверила, что она больше не в своем старом кошмаре, а здесь, с ним.
От кого она бежит? Как там его, Нику Альбеску?
Платон никогда не слышал этого имени.
А девушка тем временем хоть и осознала реальность, но так и продолжала сидеть в углу комнаты.
Он осторожно протянул к ней руку, касаясь предплечья. Она была напряжена, всё тело — сплошной оголенный нерв. Словно ждала, что он как минимум ее ударит.
Это ее чувство в нем неожиданно отозвалось. Они ведь с братьями сами всё детство провели с тем же ощущением. Когда рядом близкий, от которого никуда не деться, от которого ты зависишь и от которого не знаешь чего ожидать — это очень выматывает.
Серп мог в любой момент выкинуть что угодно. Накричать, ударить, запретить. Наказания и похвалы были, казалось, совершенно случайны и зависели только от настроения отца. Доставалось чаще всего Златону, старшему из них троих. Дитрих — был любимчиком отца, тот его никогда не трогал. А его самого…
Нет, эти воспоминания сейчас совершенно не то, что ему было нужно.
Но именно из-за них, действуя скорее по наитию, Платон неосознанно начал копировать действия матери, когда та утешала их после очередной стычки с отцом. Движения были мягкими и плавными, он принялся шептать ей успокаивающие слова:
— Тише, ты в безопасности. Всё кончилось, — это был уже не строгий отстраненный голос, а мягкий и обволакивающий.
Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, стирая слезинку. Под пальцами пробежали искорки магии. Ее магии, от которой становилось щекотно и тепло. Это какие-то чары на коже, или просто сама ее сущность? Он ведь так и не спросил, к какой расе или виду она относится.
Он осторожно погладил ее плечо, руку, затем взял ладони в свои и поднес к губам. Пальцы Марьяны были ледяными, и он попытался их согреть дыханием, а затем медленно встал сам, потянув за собой девушку. Она чуть покачнулась, на краткий миг оказавшись в его объятиях.
«Совсем худенькая…» — отстраненно подумал мужчина, но Марьяна тут же выскользнула из его рук.