Одинокий. Злой. Мой - стр. 17
Платон тоже не страдал отсутствием аппетита, поэтому разделил со своей новой знакомой и суп, и салат, ещё и несколько пирожков добавил. Лишним не будет. Организм должен восстанавливать резервы.
— Тебе стало лучше? — опасливо поинтересовалась девушка, бросив быстрый взгляд на Платона.
— Да, значительно.
— Это хорошо. Ты и выглядишь очень бодро. А как твои силы?..
— Не надейся, — с ухмылкой покачал головой мужчина. — Тебе придется повторить всё, что делал вчера доктор.
— Насчет этого…
Он приложил палец к губам, призывая её к молчанию.
С женщинами всегда сложно. Слишком много опасений, самокопания. Слишком много чувств. Платон как никто другой знал, как эмоции бывают опасны. Потому в своих союзниках предпочитал хладнокровие. Наверняка Марьяна всю ночь думала о том, как будет причинять боль Платону — и заранее корила себя за это.
Поэтому он и предпочитал работать только с мужчинами. Те меньше подвержены морализаторству.
Но Платон надеялся, что такая девушка, как Марьяна, сможет правильно взвесить “за” и “против”. На чашу весов поставлена её безопасность — неужели женские предрассудки возьмут верх над желанием спасти свою шкуру?
— Я гарантирую, всё пройдет нормально. Ты не сделаешь ничего, чего бы я сам не попросил.
— Звучит как какое-то очень непристойное предложение, — нервно хихикнула девушка.
— Если бы. В том, о чем я прошу, нет ничего противоестественного или плохого.
— Бить током — не плохо?!
— Лечение бывает болезненным, такова его суть. Как насчет такого сравнения: чтобы остановить сепсис, нужно ампутировать конечность. Так что ты предпочтешь: мучительную смерть от заражения или ампутацию?
— Глупое сравнение… — пробурчала Марьяна, но больше ничего не сказала.
Ответ был очевиден.
Она принялась намывать тарелками. Платон хотел напомнить, что как минимум есть посудомоечная машина, а как максимум — на дом наложены чары самоочистки. Но решил, что ей нужно привести мысли в порядок.
Ему было не привыкать к такому. Мать много готовила, когда волновалась — а затем тоже собственноручно намывала гору посуды. Предложить ей помощь в такой момент было равносильно смертельной обиде.
Вот ещё одно странное женское свойство: напрягаться физически, чтобы заглушить переживания душевные.
— Кстати, ты осмотрелась?
Он скорее не спрашивал, а утверждал. Платон понимал: бдительная Марьяна должна была излазить дом вдоль и поперек. Пусть лазает, если так ей будет спокойнее. Какое-то доверие между ними всё же должно сложиться, а проще всего заполучить его, продемонстрировав: мне нечего от тебя скрывать.