Размер шрифта
-
+

Одинокий. Злой. Мой - стр. 10

Вот и не спросишь же. Стой и догадывайся.

На всякий случай я решила смотреть в оба глаза и запоминать всё, что увижу.

Через какое-то время доктор вернулся с ворохом проводов и каким-то непонятным прибором, похожим на большое допотопное радио. Кажется, там даже была шкала с обозначением волн.

— Ну и где вы прикажете проводить наш сеанс? — ворчливо поинтересовался врач. — Нам нужна ровная и твердая поверхность. Не на диване же вы будете лежать.

— Да хоть вот здесь.

Платон смахнул с длинного, но низкого кофейного столика всё, что на нем стояло: какие-то статуэтки, книги, письменные принадлежности. Достаточно проворно для того, кто недавно откидывал копыта, он улегся на столик и трагично скрестил на груди руки. Ноги его при этом свисали со стола в районе колен, и он начал ими смешно болтать.

— Не паясничайте!

— Даже не собираюсь.

Тогда Платон приподнялся и расстегнул куртку, вслед за ней стащил с себя и рубашку, оставаясь в одних брюках. Вид обнаженного мужского тела меня никогда особо не будоражил, но тут я с интересом отметила, что он не худой, как показалось мне сначала — скорее, жилистый. Но все нужные мышцы на месте, и пресс у Платона имеется.

Так, очень надеюсь, что мой новый знакомый не страдает эксгибиционизмом и не собирается раздеваться догола.

К счастью, нет. Он всего лишь стянул ботинки и закатал штанины, а затем улегся обратно на поверхность стола. Теперь уже абсолютно спокойный, расслабленный.

— Препарируйте, док, — с ухмылкой дал разрешение. — Я весь ваш.

— Это немыслимо… на что я опять подписываюсь… — не успокаивался Александр Анатольевич. — Полное нарушение всех требований проведения данного рода манипуляций. Если кто-то узнает…

Впрочем, ворча и вздыхая, он не забывал опутывать тело Адрона проводами. Квадратики-присоски, от которых они тянулись, уже были налеплены на виски мужчины, в область сердца и на оба запястья. Прямо сейчас он прилаживал присоски в область лодыжек. Чем-то походило на то, как делается ЭКГ. Даже ключевые точки те же самые.

— Никто не узнает, — милым голосом поклялся Платон. — Мы ведь совсем одни. Неужели вы не доверяете своему страдальцу-пациенту? Как я могу кому-то сообщить нюансы вашей такой полезной неоценимой работы?

— Вот только не надо льстить.

— Даже не собирался! — выдохнул с возмущением Платон.

Доктор долго выставлял на “радиоаппарате” какие-то значения. Я не видела отсюда цифр, но запомнила расположение стрелок. Он крутил колдыбахи, поднимал и опускал рычажки. Мне оставалось только впитывать в себя информацию. Не зная даже, зачем конкретно — но жизнь научила запоминать любые мелочи.

Страница 10