Одинокий мужчина с кошкой - стр. 22

– Прочитал?

– Ну?

– Это я довел до твоего сведения. Давай сюда. Встретимся у шефа.

Гена вернул докладную, Ерохин сгреб папку и вымелся.

Ерохин вымелся, но осадок на душе у Гены Явкина остался.

В полном расстройстве Гена вышел в коридор и столкнулся с худородным цыпленком – молоденькой сотрудницей.

– Здравствуйте! – с некоторой восторженностью пискнул цыпленок.

Кажется, это чудо в перьях работало у Барковой и звали чудо, кажется, Танечкой.

– Здравствуйте. – Гена исторг тягостный вздох.

Было в фирме только одно место, где он мог успокоиться, – столовая.

…За хороший аппетит Дуся выделяла Явкина из общей массы сотрудников.

– Что-то на вас лица нет, Геннадий Тимофеич, – встретила она Гену.

– Та-а, – Гена скривился. – Есть тут субъекты разные, умеют настроение портить.

– А вы покушайте, Геннадий Тимофеевич, и все наладится. А то на голодный желудок все драмой оборачивается.

– Как ты говоришь? – Гена озадаченно смотрел на кухарку.

– А посмотрите на этого нашего тощего Ерохина – все у него плохо. Почему?

– Почему? – послушно повторил Гена.

– Потому что язвенник. Или второй зам. – Дуся понизила голос. – Почему такая злющая? Да потому что все на диете сидит.

– Дуся! – Генино лицо расплылось в улыбке. – Ты не буфетчица, а чистое золото.

От Дусиных слов ли, от наваристого ли украинского борща настроение у Гены поднялось на такую высоту, что Ерохин с его эпистолой закатился в запасной карман памяти – был у Гены такой специальный карман для неприятностей. Нечто вроде закромов Родины. Неприятности в нем пропадали бесследно.

– Всем приятного аппетита, – раздался голос Барковой, и сердцебиение и пульс у Явкина участились.

Гена оглянулся через плечо: второй зам прошла к стойке. На шпильках, в узких брючках и приталенном пиджаке… Волевым усилием Гена оторвал глаза от тугих ягодиц, обтянутых тканью…

Баркова выбрала два салата, паровую котлету и сок и устроилась у окна в профиль к Гене.

За минуту до этого мечтающий о добавке Гена как-то враз потерял аппетит.

Язва и задавака Баркова бесила его хотя бы уже тем, что дядька Санька приводил Гене второго зама в пример. Баркова то, Баркова се…

И себя содержит в порядке, и отдел работает, как отлаженный механизм, и отчеты радуют искушенный дядькин глаз, а ответы на любой вопрос – слух.

Гена же был небрежен, толком не мог составить служебную записку. Вечно то излишне сократит, то излишне растянет содержание, то начало с заключительной частью увязать не может. И порядка у него в бумагах не наблюдается, все время что-то теряет…

Ну и черт с ним со всем. Не в работе счастье.