Одинокий мужчина с кошкой - стр. 10
Слова Никиты пробудили в Ксении дух противоречия.
– Скажи еще, с соседней галактики. В будний день утром собак, как правило, выгуливают недалеко от дома, – упрямо повторила она Варины слова, и они снова едва не поссорились.
Впервые прощались с прохладцей, к которой примешивалось обоюдное разочарование.
– Позвони завтра, – коснувшись щеки Ксении беглым поцелуем, попросил Никита.
В свете ночных фонарей взаимное недовольство проступило отчетливей.
– Хорошо. – Она не ответила на поцелуй.
Двигаясь с легкой ленцой, Никита перебежал дорогу, щелкнул пультом сигнализации, сел в авто и посигналил, отъезжая.
Этот режущий ухо сигнал окончательно рассердил Ксению.
– Выпендрежник, – фыркнула она вослед «Форду».
Глава 5
…У Гены Явкина было три слабости: дед Василий, «БМВ» и кошка Матильда.
Все трое Гену утешали.
После разговора в кабинете главного Гена был безутешен.
Ни «БМВ», ни Матильда, ни дед Василий не помогли, и Гене захотелось напиться в стельку.
Напиться, забыться и выбросить из головы язву Баркову. Этот ее взгляд всезнайки и задаваки. Отличницы, перфекционистки. Воображалы.
В школе таким темную устраивали. Так бы ее и…
Гена затруднялся сформулировать, что именно он мечтал сделать с Барковой.
Почему-то хотелось взять второго зама за плечи, прижать к стенке (в прямом смысле этого слова), держать так и смотреть, как она станет выкручиваться и извиваться.
Хотелось увидеть, как в болотных глазах проступит… не страх – нет, Гена был гуманистом по природе – а растерянность и удивление. А то смотрит так, как будто знает все наперед и не ждет от Гены Явкина ничего хорошего. «Неодобрительно смотрит – вот как», – Гена, наконец, дал оценку этому взгляду.
Гена мечтал, чтобы Баркова зауважала его. Не за силу, а за ум.
– Ума у тебя, Генка, палата, – посмеивался дед Василий над внуком. – Надо что-то с этим делать. Так дальше нельзя.
Но то – дед. Деду все можно. Но Баркова же не дед!
А Баркова насмехалась над ним и презирала его. И, кажется, подозревала, что он, Геннадий Явкин, внук геройского Василия Ивановича Явкина, тысяча девятьсот тридцатого года рождения, кадрового офицера, бывшего летного инструктора в Южном Вьетнаме (подпольная кличка Яв Кин) не чист на руку.
Если бы Баркова была мужиком, Гена знал бы, что делать, но к бабе его знания были неприменимы.
Он выслушивал намеки, мрачнел и ничего не мог предпринять. Гене не приходило в голову, что он должен обелить свое честное имя, доказать свою непричастность к хищениям на фирме.
С какой стати? Они же не в суде. В конце концов, для этого есть служба безопасности. В конце концов, дядька Санька, он же генеральный директор, он же родной брат матери, не поверит ни одному слову Барковой.