Одинокая лисица для мажора - стр. 3
– …недопустимо! – прочувствованно закончил очередную тираду родитель. – Тебе прекрасно известно, что меня выдвинули от нашей партии на выборы в Госдуму! И тут моего сына депортируют, и он прилетает домой, похожий на какого-то замызганного и истасканного бомжа или уголовника с разбитым лицом и костяшками на руках! – И, видимо, поэтому встретить меня по прилете ни у тебя, ни у маман времени не нашлось. Занятые люди на службе у страны, да-да. Засветиться в аэропорту рядом с косячным отпрыском и, возможно, быть заснятыми им не к чему. Хватит с меня, засранца опозорившегося, и водителя присланного. – Повторюсь: это недопустимо, Антон, сейчас особенно! По сути, ты меня подставляешь, ты отдаешь себе в этом отчет? Вручаешь козыри в руки тем, кому только повод дай затоптать меня и разодрать на части наш бизнес.
Бля, видать, что-то потихоньку меняется в государстве российском, ежели такие вещи, как облажавшийся сынок депутатский, кого-то стали волновать. То есть дружба близкая, давняя и крепкая и совместный бизнес со всякими криминальными авторитетами – это ничего, а на мне прям свет клином сошелся.
– Прости, – безразлично буркнул я и “вежливо” подавил зевок.
Нет, ну ее, эту Марию. Лениво мне. Это сейчас еще улыбайся ей, какой-никакой подкат изображай, в туалете опять же ищи, как пристроить поудобнее. А я не спал почти двое суток и в душе столько же не был. Домой-то меня никто не повез, сразу под ясны очи папеньки доставили, чтобы он мог мне свое фи без промедления озвучить, выделив для этого место в своем чрезвычайно плотном графике. Так что спать хочу больше, чем трахаться. Хотя есть вариант позвать ее куда-нибудь. Скажем, завтра. В клубешник какой. Авось в нерабочей обстановке все задорнее выйдет. А с другой стороны, я что, в том клубешнике не найду кого моментом? Сейчас распинайся, приглашай, потом заезжай за ней, разговаривай, травой какой модной и дико дорогой в ресторане корми, в уши дуй комплиментами, пои хитрыми коктейлями, когда всегда есть уже готовые и поддатые, которых не надо убеждать с тобой оторваться, они туда за тем и пришли. Я не жадный, и, когда дело касается хорошо потрахаться, усилий не жалею, но говорю же – сейчас лениво.
– Я даже не упоминаю о том, сколько денег было угрохано на оплату твоего образования и здесь, и в Англии! – продолжал задвигать тем временем агитационную речь, взывающую к моей совести, отец. И, судя по переходу к финансовым вопросам, она, слава тебе господи, близилась к завершению. Сейчас перейдет к штрафным санкциям и отпустит с глаз долой. – И что, разве ты получил это образование?! И это в твои-то годы! У меня ты уже был трехлетний и должность приличная! – Да-да, слыхал я это многократно, какой он был уже молодец целеустремленный, сумевший по комсомольско-партийной линии так удачно придвинуться, как его сверстникам-неудачникам и не светило. А то, что дед у меня в те времена какой-то там сильно могучий партийный функционер был, не в счет. Все сам, сам. – Дети моих друзей твоего возраста уже вовсю осваивают руководство семейным бизнесом, а то и собственный организовывают и преуспевают, семьи, опять же, заводят и ведут достойную жизнь, а ты!..