Одиночный Дозор - стр. 37

С вытертого ковра, на который с мягким стуком свалилось тело, уполз под софу целый выводок жирных пиявок, оставляя за собой осклизлые дорожки. Под софой что-то зашипело, и на потертые подушки, распушив хвост, выскочил колоритный черный котяра. Это животное в отличие от подъездного собрата Иных не боялось ни капельки. Глядя на Светлого дозорного лимонно-желтыми глазищами, оно утробно и как-то даже вожделенно заурчало, словно в этом доме Светлые маги с завидной регулярностью перерабатывались в кошачий корм.

Старуха бегло оглядела раненого вампира, но не двинулась с места. Она стояла возле огромного – во всю противоположную стену – шкафа с бесчисленными занавешенными полками и запертыми дверцами. Заклинаний, корректирующих внешность, Алевтина Терентьевна, видимо, не признавала. Потому внешность ведьмы Картузовой, одетой в многослойное тряпье и домашние шлепанцы, была традиционно страшненькая. Волосенки седые жиденькие, скрученные в нелепый узел на макушке, лицо морщинистое, как печеное яблоко, зубы редкие, глазки колючие, а под носом ко всему прочему еще и волосатая бородавка.

– Ну, что скажешь, касатик? – почти ласково проскрипела ведьма, шлепая отвисшей нижней губой.

– Лицензия где? – хмуро спросил Сурнин.

– Ой, насмешил. А если нету лицензии, тогда что?

– Тогда сама знаешь.

– А коли не знаю, то что? – прищурилась старуха. – Давай звони куда следует, пущай приедут да растолкуют мне все как есть, а я подожду. Вон, с городского можешь.

– Ладно, без звонков обойдемся.

– Тот-то, родственничек, поди? – миролюбиво предположила ведьма, кивнув на распростертое на полу тело, заметно дымящееся сквозь рассеченную «мечом» одежду и плоть.

– Нет.

– Ишь ты. А чего с ним возишься?

– Не твое дело.

Старуха премерзко захихикала, не сводя с незваного гостя цепких колючих глаз.

– Светлому чужая беда никогда покоя не дает. Беспокойные вы, чтоб вас всех размазало по всем слоям да по уровням. Глядишь, Света враз по всему миру прибавится. Из самого Сумрака пойдет сияние-то. Хе-хе-хе!

Баба Яга оказалась тем еще троллем. Никита глубоко вздохнул и выразительно посмотрел на нее сверху вниз.

– Ишь какой решительный да сердобольный! – продолжала Алевтина Терентьевна, сделав крошечный шажок назад. – Это, видать, по молодости лет, пройдет с годами. В первую сотенку всем охота детей человечьих спасать, инициированным помогать да порядки менять. Потом ничего, успокаиваются, притираются…

– Короче, сможешь ему помочь или нет?

– Хочешь, чтоб помогла, так ступай отсель, добрый молодец, нечего амулетом светить, да глазами на меня зыркать, всю животину в дому распугал. Или еще постоишь как пень, подождешь, пока не развоплотится твой братец названый да не упокоится?