Одиночество зверя - стр. 78
– Не такое уж страшное преступление она совершила. Самый беспристрастный суд вправе ограничиться условным наказанием.
– Ты согласен иметь судимую дочь? К тому же, суд имеет право применить санкцию посерьёзней. И применит, если под его окнами будет бушевать толпа граждан, разгневанных безнаказанностью золотой молодежи. И если судья получит надлежащее указание.
– И кто же у нас раздаёт указания судьям?
– В создавшейся ситуации тебя должен волновать более конкретный вопрос: кто и с какой целью даст указания судье, занимающемуся делом твоей дочери.
– Никто не имеет права оказывать давление на судью.
– Замечательно! Бесподобно! Что с тобой сегодня? Окончательно впал в детство? Судье, разумеется, будет известна личность подсудимой. И это знание уже само по себе станет давлением на него, не находишь? Ты об этом говоришь, или о том, что Покровский не изыщет возможностей через третьих и десятых лиц намекнуть бедолаге в мантии, что в определённом исходе процесса заинтересован не только ты, но и целая когорта фигурантов с противоположными интересами?
– Найдёт. Но тем самым нарушит закон и подставится под наш контрудар.
– Подставится? Ты сумеешь доказать факт давления на суд? Кто же этим займётся наяву, а не в твоих фантасмагорических мечтах? Частный детектив? Ты не хуже меня понимаешь, кто на такое способен, если возымеет потребность. МВД, ФСБ, прокуратура, СКР – кто их разберёт. Можешь поручиться в их преданности тебе, а не Покровскому?
– Я не собираюсь требовать от них незаконных действий. Вопрос не в преданности, а в существе проблемы. Расследование факта давления на суд – действие законное. Как только следователя станут принуждать к фальсификации, я смогу на него положиться, если обеспечу защиту. В конце концов, я гарант Конституции.
– Ладно, договорились. Ты победишь. И что же узнает страна? Судья вынес мягкий или оправдательный приговор дочери президента, убившей обыкновенного гражданина, коих у нас десятки миллионов, а люди, пытавшиеся обеспечить справедливость, сами попали под каток правосудия.
Саранцев молчал несколько минут, внимательно разглядывая свои ногти и не замечая Антонова. Тот, напротив, следил за движением каждого лицевого мускула президента, но тоже молчал, ожидая реакции на свою последнюю сентенцию.
– Так, – сказал Игорь Петрович, оторвавшись от бессмысленного занятия и подняв взгляд на собеседника. – Каков же результат нашего анализа ситуации? Каков лучший выход?
– Думаю, ты понял моё мнение.
– Думаю, понял. Сдаться.
– Не нужно растравлять себя ненужными определениями. Сегодня делаем небольшую разведку боем, напомнив Муравьёву о происшествии со «скорой», Дмитриева не беспокоим, пусть пока думает, чего от нас ждать. Основная цель, альфа и омега всех наших планов на будущее – сохранение тайны. Любая огласка выводит тебя из игры на веки вечные.