Одиночество зверя - стр. 63
Вспомнился ещё один подвиг: в одиннадцатом классе помогла одной девчонке по истории. Нужно зазубрить много дат и имён, а у той ничего в голове не держалось, так сидела с ней дома часами и дрессировала по собственной системе: заставила выписать на отдельные карточки краткие сведения (с одной стороны – год или фамилия исторического деятеля, с другой – соответственно событие или даты жизни с указанием страны и основных заслуг). Собственно, Наташа и сама заучивала те же самые данные исторического процесса, и занималась бы этим скучным делом в любом случае, а пришлось в компании. История – предмет интересный, если читать популярные книжки, а ещё лучше – исторические романы. Если же приближаться к ней хотя бы с чуть-чуть профессиональной точкой зрения, она превращается в кромешный ад. Там ничего нельзя понять и в дальнейшем руководствоваться своим пониманием, надо постоянно все положения и выводы учить наизусть, нисколько в них не разбираясь. Сказано: такая-то революция победила по этой причине, а другая – проиграла в силу таких-то условий. И изволь все причины и условия просто запомнить, потому что они каждый раз новые, и нет всеобщих законов, в соответствии с которыми развивается ход истории, они свои для каждой страны и каждого исторического периода, и никогда больше не повторяются.
Однажды история оказалась последним уроком, класс быстро разбежался, а Наташа замешкалась и обнаружила, что одна девчонка сидит за своей партой, закрыв лицо ладонями и не двигаясь с места, даже портфель не собрала. Как и со всеми прочими, она с ней не дружила, и поначалу не собиралась вникать в её проблемы, а мирно отправиться домой в одиночестве. Затем наступившая в классе тишина выдала несчастную: уха свидетельницы достиг звук подавленного всхлипа. Выйти не оглядываясь показалось странным, и она подошла поближе:
– Ты чего?
После нескольких минут молчания послышался тихий надрывный ответ:
– Ничего.
– Что «ничего»? Я же вижу. Случилось что-нибудь?
– Тебе какая разница?
Девчонка казалась совершенно правой: несколько минут назад её заботы Наташу ничуть не беспокоили. Если бы к ней подошёл кто-нибудь другой, она бы с чистой совестью убежала домой и к вечеру забыла бы о пустяшном происшествии. Но в комнате других не было, и Наташа, мысленно чертыхнувшись, присела за соседний стол:
– Хватит ломаться. Что там у тебя стряслось?
– Ничего у меня… не стряслось.
Длинные фразы давались девчонке труднее коротких – не хватало дыхания между рыданиями. Она казалась безутешной, словно переживающей страшное горе – смерть кого-то из близких, например. Наташа её пожалела и захотела утешить вопреки оказанному сопротивлению. Почему? Кто знает! Шевельнулось тёплое чувство в груди, и стало ясно – нельзя уйти и оставить её одну.