Одиночество зверя - стр. 58
– Будешь ложиться спать, не оставляй ключ в замке – может, явится ещё.
– А если оставлю? Ничего с ним не случится, прекрасно проспится на лестнице.
– Сама ведь знаешь – будет звонить, барабанить в дверь и буянить.
– А я полицию вызову.
– И она заставит тебя его впустить, потому что он здесь живёт. Так что, может быть, вместо своих акций протеста просто вытащишь ключ и спокойно выспишься? Суп на плите остывает, не забудь потом убрать его в холодильник. Зверьё накормлено, Цезарь погулял. А на завтрак сама что-нибудь сообразишь, хорошо? Ну, счастливо.
Мать чмокнула дочь в щёку и выбежала на лестничную клетку. Наташа заперла дверь, вытащила ключ из замка и устало прошаркала тапками на кухню. У неё были обширные планы на вторую половину дня, она страшно хотела спать и не имела ни малейшего желания тратить драгоценное время на приготовление завтрака. Домашним хозяйством она занималась в меру, помогая матери, а не беря всё на себя. Иногда готовила сама, чаще выступала подсобницей, но удовольствия не получала в любом случае. Нужно есть, нужно стирать, нужно заниматься покупками, изворачиваясь среди набитых товарами полок с целью купить необходимое и при этом не превысить скромных финансовых возможностей. Но получать от исполнения повседневных хозяйственных обязанностей удовольствие – это уж слишком.
У Наташи были подруги, любившие готовить и угощать своими эксклюзивными блюдами родных и близких. Она не могла их понять. Они увлечённо обменивались рецептами, спорили о преимуществах тех или иных ингредиентов, о разных способах приготовления, о наилучших местах приобретения разных продуктов, а она слушала их откровения и думала: как можно заниматься такой ерундой?
– Как ты не понимаешь? – пытались ей иногда объяснить входящие в круг общения женщины. – Это часть нашей власти над мужчинами. В своём большинстве они либо не умеют, либо не хотят заниматься кухней. Но вкусно поесть готовы всегда, на диетах не сидят. Кстати, научишься готовить не только вкусно, но и полезно – тебе и вовсе цены не будет.
– Не собираюсь я проводить жизнь у плиты, – отвечала безалаберная Наташа. – Готовить обед нужно уметь, но посвящать этому занятию всё время – подумать страшно.
– Вовсе ничего страшного, самое обыкновенное дело. Что это за женщина, которая умеет только сварить картошку и пожарить яичницу?
– Женщина, которая нашла себя в другом. Не могут же все любить одно и то же?
Наташа редко вела подобные беседы даже с матерью, не говоря уже о знакомых и родственницах. Не видела причин откровенничать. У каждой спрятаны глубоко в душе заветные желания и мечты, зачем вытаскивать их на всеобщее обозрение по любому поводу? От подобного обращения они потускнеют и потеряют обольстительность. Весь смысл надежды – в её сокровенности, на сцене она либо теряется, либо обращается в пошлость, как хорошая пьеса в постановке бездарностей.