Одиночество волка - стр. 22
– А где еще две штуки? – спросил Пантелей.
– Как это где? – Каин оторопело глянул на него.
– Было восемьдесят, стало семьдесят восемь.
Пантелей сам на дело не ходил, но ждал пацанов на выходе из банка. Они сели в одну машину, а он поехал за ними на другой. Чисто для подстраховки, мало ли, вдруг хвост. Но банкир, похоже, реально шуганулся. Ни ментов, ни чужой братвы.
Пантелей сопроводил пацанов до самой хаты, которую они сняли сразу за Москвой. Убогая халупа с запущенным двором. Деревья разрослись, трава по шею, как раз то, что нужно. Там он и пересчитал деньги, на глазах у пацанов.
– Было семьдесят восемь! – заявил Жила и мотнул головой. – Я же говорю, он из сейфа зелень выгреб. Что было, то и отдал.
– А там только деньги были?
– Нет. Еще котлы, золотые «Ролексы».
– Где котлы?
Каин и Жила переглянулись.
Пантелей кивнул, вынул из-за пояса ствол, передернул затвор. За крысятничество у него разговор был короткий, пуля в лоб, и все дела. Туго ему придется без Каина и Жилы, но закон есть закон.
– Так мы не взяли их! – сказал Каин и нервно дернулся.
– Почему?
– Так ты же сказал, только бабки.
– Не брали мы котлы, – подтвердил Жила и посмотрел на Пантелея.
Он просто не мог поверить, что тот сейчас пристрелит его. А надо было заставить его в это поверить.
– Только бабки, – сказал Жила.
– Узнаю, закопаю живьем! – пригрозил Пантелей, вернул ствол на место и спросил: – Девка где? – Он тяжело глянул на широконосого Жадика, который на пару с лысым Гривой охранял заложницу.
– Привести?.. – Жадик повел головой через плечо, показывая на запертую дверь.
– Пользовали ее?
– Нет.
– Я спрошу. Если да!.. – Пантелей перевел взгляд на Каина.
Тот кивнул. Да, он готов исполнить любой приговор. Но нормального пацана нельзя убивать из-за бабы. А вот если сперва опустить, то потом можно и грохнуть.
– Пантелей, ты же сказал, что нельзя! – Грива испуганно мотнул головой.
– Девку на бочку!
Банкирская дочка красотой не блистала, и формы так себе. Но платье на ней короткое, в обтяжку. Было в этом что-то волнующее. Волосы растрепаны, тушь размазана вокруг глаз. Но слез уже нет. Выплакала все или смирилась. А может, и на эротическую волну настроилась.
– Я смотрю, пацаны мои тебя утешили, – сказал Пантелей и кивнул на Жадика. – Или нет?
Девка смотрела на него угрюмо, исподлобья.
– Может, я тебя утешу?
Она повела головой.
– А чем я тебе не нравлюсь?
Девушка ничего не сказала, но из глаз ее потекли слезы.
– Расслабься. Сейчас домой поедешь. Мы тебя отпускаем. А знаешь почему? Потому что ничего не боимся. Если ты заявишь на нас, мы тебя сюда вернем. Тогда ты пожалеешь о том, что мама тебя на свет родила. Ты меня понимаешь?