Одиннадцать дней вечности - стр. 28
Так я и уснула под соловьиный хор, вдыхая аромат цветущей черемухи и сирени, и мне не снилось ровным счетом ничего…
5
– Говорю же вам, сударыня, его высочество хорошо, если к завтрему от забот освободится, – говорила утром Анна, расчесывая мне волосы. Я и сама могла причесаться, но ей нравилось это занятие, да и поговорить, видимо, хотелось, так что я не возражала. – И отдохнуть надо, и с самыми спешными делами разобраться… Он управляющим-то не шибко доверяет. Вернее, доверяет, но проверяет, а на это тоже время нужно!
Она оказалась права – ну так, наверно, нрав хозяина изучила от и до, раз знала его с рождения! Принц прислал за мною только на следующий день после обеда, когда я уже вконец извелась и не знала, куда деваться. Хоть порисовать бы, так он ведь забрал альбомы! Только и оставалось, что набрасывать что-то на грифельной доске и тут же стирать, и рисовать заново… Это, кстати, навело меня на мысль, и, как вскоре выяснилось, не меня одну…
– Входи, – сказал мне Эрвин и снова запер дверь. – Как спалось нынче?
Я улыбнулась и указала на окно, развела руками и глубоко вдохнула, прикрыв глаза.
– А, – совершенно верно понял меня принц, – черемухой пахнет и сиренью, верно?
Кивнув, я изобразила ладонями трепещущие крылья, потом коснулась горла, приподняв голову.
– Да, соловьи, негодяи, теперь до самого июля спать не дадут, – невольно усмехнулся Эрвин. – А некоторые, особенно упорные, не успокаиваются и в августе… Присядь-ка.
Он прошелся взад-вперед, бездумно дотрагиваясь то до большого глобуса, то до письменного прибора на столе, потом вновь повернулся ко мне.
– Надеюсь, я не сильно напугал тебя позавчера, – сказал он негромко. – Иногда я делаюсь… чрезмерно раздражительным, и тому виной не мой собеседник, не окружающие. Извиняться не стану: согласись, у меня есть повод подозревать тебя. Просто не пугайся так сильно, я пока еще не сделал тебе ничего дурного… Не отворачивайся!
Эрвин наклонился ко мне и взял за подбородок.
– Клаус был прав, у тебя говорящие глаза, – произнес он. – А еще говорят, что глаза – зеркало души, что они не могут лгать. Вот и смотри на меня, а не в сторону, поняла?
Я кивнула, а потом показала ему принесенный с собою грифель и вопросительно взглянула в сторону стола.
– Ты тоже подумала об этом? – Эрвин выпрямился и посмотрел на меня сверху вниз. – Пожалуй, так может что-то выйти!
Он протянул мне грифельную доску и сел на этот раз не напротив, а рядом. От такой близости мне сделалось не по себе: пусть Клаус, бывало, обнимал меня, перебирал мои волосы и целовал в губы, но то был Клаус, а не его младший брат! И пусть Эрвин всего лишь сидел бок о бок со мною, не прикасаясь даже, это было неприятно. Но куда мне было деваться? Пришлось терпеть…