Одиннадцать дней вечности - стр. 2

– Ну что? – услышала я однажды мужской голос, тот самый, что принадлежал всаднику… как звали его коня? Шварц? Да, Шварц… А наездника называли господином, это я помнила. – Как она?

– Будем надеяться, пойдет на поправку, сударь, – ответил кто-то. Этот голос принадлежал человеку немолодому, должно быть, лекарю. – Видно, этой девушке пришлось немало пережить, но она отчаянно цепляется за жизнь, и мой долг – помочь ей удержаться на этом свете.

– Уж постарайтесь, мастер, – негромко произнес первый мужчина. – Я, признаюсь, хочу узнать, кто она такова и что делала в такую пургу вдали от дома.

– Будем надеяться, сударь, она сумеет поведать об этом, когда очнется, – сказал лекарь. – Но я могу сказать вам наверняка: она не простолюдинка. Она была разута, а ноги ее – изранены в кровь, но сразу видно – прежде этой девушке не приходилось ходить босиком иначе как по мягким коврам. А это? – Я почувствовала, как он взял меня за руку и повернул ее ладонью вверх. – Ногти обломаны, кожа исцарапана, но взгляните сами – эти руки никогда не знали работы!

– В самом деле. – Тот, другой осторожно провел пальцем по моей ладони. – У ребенка и то не такая нежная кожа…

– Одежда на ней была добротная, хоть и изорванная в клочья. И еще – ее волосы, сударь, – завершил лекарь. – Признаюсь, я велел служанкам остричь их, чтобы не развести заразы, но они воспротивились.

– И правильно сделали, – серьезно ответили ему. – С ума сойти, какая красота, а вы – сразу резать!

– А если бы вши? – занудно спросил тот.

– Если бы! Если бы – тогда бы и думали, что делать… Да, у простолюдинки не может быть таких волос. Вы взгляните, мастер, не у всякой придворной дамы увидишь такое богатство!

– Да уж вижу, сударь, – ворчливо ответил тот. – Служанки ваши постарались, несколько гребней изломали, пока расчесали ее гриву! Спасибо, дали хоть укоротить: снизу у нее волосы обгорели. Немудрено, небось по недомыслию опалила у очага… Ну, идемте! Она спит и будет спать еще долго, успеете насмотреться!

– Уж и посмотреть нельзя, – проговорил более молодой с каким-то странным выражением. – Мне только это и осталось.

– Не казните себя, сударь, – негромко произнес лекарь. – Это не ваша вина. Идемте…

У очага? Нет, это был не очаг, – вспомнила я, уже когда стихли шаги. – Кто-то швырнул факел, и если бы не сугробы, я бы сгорела заживо, а не просто опалила волосы.

Тогда, наверно, я стала бы похожа на комету, предвестницу несчастий: длинный огненный хвост стелился бы за мной – горящие волосы и платье… Спасибо, я догадалась броситься в снег, а добрая женщина помогла сбить пламя – запах оказался невыносимо мерзким, но я не могла сама обрезать обгоревшие пряди, нечем было…