Одинаковые - стр. 2
– Знаю я, – Настя обняла за плечи соседку, ласково погладила ее по плечу. – Все знаю. Но теперь я могу заплатить. Ведь это же твой труд, а за труд принято платить. Возьми, пожалуйста.
– Нет, – Митрофановна решительно оттолкнула ее руку и отвернулась. – Грех это.
Но Настя тоже умела быть напористой, уж чем-чем, а упрямством она отличалась завидным.
– Если не возьмешь, помощь твою больше не приму, – пригрозила Настя. – И ничего больше с этого дня не приноси. В магазине все сама куплю.
– Вы только посмотрите на нее, люди добрые, – Митрофановна всплеснула руками. – Да разве в магазине такие продукты, как из своего хозяйства? Чего ж травиться из вредности?
– Тогда бери деньги и не спорь, – Настя звучно чмокнула соседку в висок.
Так и повелось. Раз в неделю, чаще всего в субботу, Митрофановна приносила домашние продукты, а по рабочим дням могла без всякого предупреждения приготовить обед, принести кастрюлю или миску, поставить на крыльцо, накрыть чем-нибудь теплым, чтобы не остывало подольше…
Сегодня была суббота. И, как обычно, в окно опять постучали… Настя вскочила и босиком, в одной ночной рубашке, подбежала к окну, распахнула его.
– Доброе утро, теть Галь! Чего так рано?
– Да где ж рано, милая? Семь утра в деревне – уже позднее время. Вон бабы наши с четырех не спят, на заре коров доят, в стадо выгоняют. У нас пастух деревенский больно строг: чуть запоздаешь – будешь за стадом со своей коровенкой бежать. Ждать он не любит!
– Да знаю я этого Федьку неугомонного, – Настя засмеялась. – В прошлом году, когда он разбился на мотоцикле, в район его возила. Ох, и занудливый мужик, противный…
– Ну, противный, не противный, а дело свое знает. Наши коровки вон сколько молока приносят. Не ленится Федька, пасет их честно и добросовестно.
Митрофановна подошла к самому окну, передала девушке корзинку со свежими яйцами, крынкой молока, куском домашнего сала и горкой свежевыпеченных оладий.
– Иди завтракай, пока не остыли. С утра напекла…
– Ой, теть Галь, что бы я без тебя делала?
– А зачем тебе без меня, коли я – вот она? – Митрофановна засмеялась, колыхаясь всем телом. – Спишь и не видишь, что у тебя под носом делается.
– А что делается? – насторожилась Настя.
– А вон что, – усмехнулась Митрофановна. – Иди-ка на крыльце погляди!
Настя, нахмурившись, кинулась через весь дом к входной двери, вылетела босиком на веранду и, только тут спохватившись, сунула ноги в старые сбитые тапочки, в которых ходила по двору. Распахнула обиженно скрипнувшую дверь и замерла…
На крыльце, привалившись к притолоке, лежала огромная охапка полевых цветов. Разнотравье кружило голову и удивляло естественностью, простотой и безыскусной гармонией. Ромашки, колокольчики, дикая герань, тысячелистник, клевер, луговая кашка, зверобой, купальник и медуница издавали чудный запах, в котором смешалось все: ранний рассвет, утренняя сырость, луговое очарование, молодая зелень и слезы первой росы…