Один за всех, и стая за одного - стр. 31

– И он у тебя останется, – подтвердил Норберг. – Полагаю, Фелан теперь потеряет к тебе интерес. Он чувствовал вину перед тобой за случившееся в карете и попытался хотя бы таким образом загладить ее. Но ты не останешься в замке навечно. Пройдет пара дней, возможно, неделя, и про Гринаут все забудут. Ты вернешься домой, к семье и любимому человеку.

– Я вернусь к семье и любимому человеку? – с горьким сарказмом вопросила я. – И как вы прикажете мне смотреть ему в глаза? Как я смогу жить с Генрихом дальше, помня все то, что случилось со мной тут?

– А ты не будешь ничего помнить, – спокойно возразил Норберг. – Пусть это станет моим свадебным подарком тебе. Ты все забудешь. Более того, у меня есть знакомая целительница. Она сделает так, что твоя первая брачная ночь с Генрихом будет действительно первой. Девственность… В общем, ее достаточно легко восстановить. И ты сама будешь искренне уверена в том, что невинность потеряла именно в объятиях любимого человека.

Я слушала Норберга, приоткрыв рот от изумления и забыв смутиться от того, что он говорит на настолько откровенные темы. Он действительно способен сделать это? Это было бы просто замечательно!

– Но как я объясню родне, где отсутствовала столько времени? – недоверчиво переспросила я.

– Я что-нибудь придумаю, – с иронией заверил меня Норберг. – И все это приключение превратится для тебя в дым. Раз – и ничего не было.

И мужчина слабо прищелкнул пальцами правой руки, лежащей поверх одеяла. Правда, тут же скривился от боли и часто задышал открытым ртом. Но через пару мгновений нашел в себе силы улыбнуться мне.

– Послушайте, – нерешительно начала я, гадая, не захожу ли слишком далеко в своем любопытстве, – раз уж я все равно забуду про все сказанное, ответьте на один вопрос.

– Да, мы не люди, – перебил меня Норберг. – Но мне не нравится название «оборотни». Двуединые – будет вернее. В нас две сущности. Зверь и человек сплелись так плотно, что порой очень тяжело отделить животные инстинкты от велений разума. Потому Фелан и взял тебя в карете. В тот момент он был хищником. Разъяренным зверем, на члена стаи которого напали. А ты была жертвой. Робкой косулей, способной восполнить его силы. – Сделал паузу и чуть слышно завершил: – Да, он поступил дурно. Но дурно лишь по человеческим меркам морали. У нас свои законы.

– То есть в такой же ситуации вы бы поступили так же? – искренне ужаснулась я.

Ответа не было так долго, что я решила, будто Норберг задремал. Видимо, долгий разговор слишком утомил его. Поэтому я встала, приготовившись уйти. Пусть отдыхает.