Один я здесь… - стр. 26
А ничего, – тут же ответил он сам себе. – Пущай подыхает…
Сергей подошёл ко второму пилоту, зажатому в кабине. Губы немца посинели, подбородок касался груди. Изо рта медленно текла кровь, капающая на молнию комбинезона. Охотник снял с головы немца кожаный шлем и заметил, что этот был чуть старше своего напарника. На висках виднелась седина, лицо было гладко выбритым. На воротнике была петлица красного цвета с серыми нашивками в виде крыльев. Что именно это было за звание, Сергей не знал, он не разбирался в нынешних немецких знаках различия.
Дотронувшись тыльной стороной ладони до шеи пилота, чтобы проверить пульс, Сергей убедился, что тот мертв.
Не обнаружив ничего более, охотник решил дольше не задерживаться. На всякий случай он крепко привязал немца-мальчишку к крылу самолета его же кожаным ремнём. Не забыл проверить и наличие у него ножа или еще чего-нибудь, способного перерезать путы. Ничего такого не было. Он прихватил MP-40, из которого его чуть не подстрелил этот гадёныш, и вместе с Борькой пошел прочь от места крушения.
Он знал, что с раной немец долго не протянет. Даже если бы он умудрился каким-то образом освободиться от пут и чудом перевязать себе рану, чтобы остановить кровь, – и это еще не говоря о нескольких десятков дробинок, которые необходимо извлечь, дабы не было заражения, – холод поглотил бы его, оставив замерзать где-нибудь неподалеку, поскольку с такой раной далеко не уйти.
Сергей знал, что эту ночь фриц не переживёт.
Ну и пускай.
16
Через пару часов он дошел до хибары, заварил крепкого чаю, поел горячей овсянки и даже поделился ею с Борькой. Пока не стемнело, наколол дров для предстоящей ночи. Всеми силами он старался делать вид, что этот день ничем не отличался от других…
Но это было не так.
Сергей даже не заметил, как закуривал третью папироску подряд. Наблюдая за уходящим солнцем, он чувствовал, что что-то забыл, но никак не мог вспомнить, что именно.
Мысли о треклятом немце не давали ему покоя. Его внутренности будто щекотали перьями, вызывая неприятные ощущения.
Подобное происходило у него, когда Максимка сел в тот злосчастный грузовик вместе с друзьями и навсегда исчез из его жизни. Перья и тогда щекотали в районе груди, заставляя сжиматься внутренности в огромный узел. И сейчас… Это ненавистное ощущение снова давало о себе знать, и сколько бы папирос он ни пытался выкурить, чувство это напрочь отказывалось покидать голову, застряв там, как мышь, угодившая в мышеловку.
Было принято решение применить более тяжелую артиллерию в борьбе с этим ощущением…