Один сон на двоих - стр. 4
– И дважды мне приходилось делать ей лапаротомию в походных условиях! – огрызнулся Мирон.
Наблюдавший за ним Цербер мигнул трижды, но это было не насмешливое, а одобрительное подмигивание. По крайней мере, Мирону хотелось так думать.
– Хоть ты меня понимаешь, – сказал он, прикрывая микрофон ладонью.
Цербер мигнул один раз и улегся у его ног.
– Если она первородная… – Харон запнулся, а потом сам себя поправил: – Если она особенная – из породы тех упырей, которые орудовали в лощине во время войны, то она очень сильная. Во всех смыслах: и физическом, и ментальном. Думаю, с ней не справился бы даже я.
– Даже ты? Ну разумеется!
Мирон усмехнулся и чуть было не погладил Цербера по черепушке. Руку он отдернул в последний момент. Все-таки физический контакт с призраком причинял определенный дискомфорт. Шрам на ладони уже предупреждающе пульсировал тупой болью.
– Я не хотел тебя обидеть. – А ведь и в самом деле не хотел. Нет у Харона такой опции. Специально он не обижает никого и никогда. Проблема в том, что и чувство такта – это тоже недоступная для него опция. Тут уж никуда не деться. – Я хотел сказать, что, если бы она хотела тебя убить, она бы тебя убила. Ты ей зачем-то нужен, Мирон.
– Она пыталась меня загипнотизировать, – сказал Мирон задумчиво. – Кажется, пыталась.
– А ты?
– А я не поддался. – Он снова потер виски. – Но голова теперь болит просто невыносимо. Прихвати аспирин, когда приедешь. Ты же приедешь?
– Я приеду.
Вот и положительная сторона личности Харона: он никогда не задает лишних вопросов. Ну, почти не задает…
– Зачем я тебе там нужен, Мирон?
– Нам надо что-то решать с Лерой. Считаю, что оставлять ее в усадьбе опасно. Как думаешь?
– Я буду через час, – вместо ответа сказал Харон.
– Не въезжай через центральный вход. Не стоит поднимать на уши всю усадьбу. Встретимся у потайной калитки. У тебя же есть с собой ключ?
– У меня есть с собой ключ, но это может быть опасно. Та женщина…
– Тварь первородная, – поправил его Мирон.
– Тварь первородная может быть еще где-то поблизости.
– Ты боишься за меня или за себя, Харон? – Все-таки не удержался Мирон от сарказма. Может, это стресс из него так выходил: вместе с колючими, как битое стекло, словами.
– Я не боюсь, я просчитываю варианты. – Сарказм Харона тоже не брал. Пора было бы уже привыкнуть. – Но, если ты в самом деле ее ранил…
– Я ее ранил!
– Если ты ее ранил, – терпеливо повторил Харон, – то ей определенно нужно какое-то время на регенерацию.
– Какое? – тут же поинтересовался Мирон.
– Думаю, это зависит от тяжести повреждений.
– Колотая рана передней брюшной стенки. Это как минимум. Была бы эта тварь живая, кровотечение и перитонит были бы ей обеспечены, а так только поахала.