Один счастливый день - стр. 6
– Займи. – Женщина в черном пальто делает неопределенный жест рукой.
– Да у всех уже тридцать раз занимала! Самой стыдно…
– Ну стыдно. И что? – Старшая пожимает плечами.
– И главное – всего-то пять тысяч!
По громкой связи механическим, магнитофонным голосом объявляют, что двери закрываются и что следующая станция – Невский проспект.
– Работаешь, работаешь, – слышу сквозь вступающий гул, – а денег кот наплакал. В церковь, что ли, сходить, Бога попросить? Чтоб эти пять тысяч мне сегодня послал…
Она еще что-то говорит, приблизив лицо к уху старшей, но слов уже не разобрать.
Конечно помолись! И сразу все двери откроются, и деньги потекут обильно: сотнями, тысячами, как пассажиры на эскалаторе в час пик. Для Бога же нет ничего невозможного.
И тут меня внезапно осеняет – вот он, мой сюжет! Вот оно – высшее счастье отречения и свободного выбора! Пойти за ней, окликнуть, остановить. И потом смиренно, склонив голову – «не благодарите, я всего лишь Его слуга, не по собственной воле, по научению!» – отдать деньги и сразу исчезнуть. А она сразу восхитится, застынет на месте как вкопанная, очаруется, вооружится надеждой, уверует.
Лампы моргают – сейчас объявят станцию, девушка с помпоном поднимается, движение поезда постепенно успокаивается. И вот черный туннель с толстыми змеящимися кабелями по стенам уже позади. В окна вагона плеснул свет, понеслась платформа, остановилась, двери уже расходятся в стороны. Надо решаться! Идти за ней или нет? У меня всего пара секунд. Встаю. Нет, вскакиваю и следом за ней – на платформу. В руках, в ногах, в пояснице чувствую невиданную электрическую силу, чувствую, что в эту секунду огромного скачка я облачился в себя. Все тело бодрствует, оно готово к прыжку, как зверь Рошфора.
Иду за томатным помпоном, стараясь держаться на расстоянии, но не слишком далеко, чтобы не потерять ее из виду и ловлю себя на мысли, что она для меня есть, а меня для нее – еще нет: нет моей оболочки, мыслей, слов и поступков. Но все же – уже присутствую в ее жизни: незримо, смиренно, словно провансальский трубадур, не смеющий открыться королеве своего сердца. Позади глухой стук отъезжающих вагонов, вокруг толкотня, водоворот толпы, что норовит затянуть, но продолжаю внимательно следить за помпоном. Крошечный эскалатор уже тащит его вместе с хозяйкой на верхнюю платформу. Протискиваюсь сквозь людей, делаю несколько шагов вверх по ступенькам и оказываюсь у нее за спиной. Через полминуты мы выбираемся на верхнюю станцию. Водоворот толпы остался внизу, а здесь почему-то пустынно и нет общего движения. Мы движемся по платформе: она впереди, я – следом, не встречая препятствий в виде людей.