Размер шрифта
-
+

Один против всех - стр. 1

Часть 1

Глава 1

Кобылья пядь во всех отношениях была местом дрянным. Она находилась сразу за Москвой, близ заброшенного кладбища. Здесь же дымилась городская свалка, где нашли себе приют три десятка бомжей, проживающих коммуной. Лет сорок тому назад Кобылья пядь была непроходимым болотом, там гибли не только бродячие псы и заблудшие коровы, но, случалось, и грибники.

Болото засыпали три раза. Первый раз в ту далекую пору, когда страна держала курс на индустриализацию. В Кобылью пядь было свалено три железнодорожных состава песка, но больная земля сожрала угощение, даже не поперхнувшись, а затем прорвалась зловонным гнойником через многометровые завалы. Вместо планируемого сталелитейного завода здесь образовалась местная свалка, которая со временем приобрела статус городской.

Второй раз с пядью пробовали расправиться совсем недавно уже местные власти: согнали к проклятому месту пару сотен рабочих, массу техники, и еще через несколько месяцев она превратилась в широкое гравийное поле, на котором даже трава отказывалась расти. Еще через год было построено пятиэтажное панельное здание, а уже через шесть месяцев оно ухнуло в топкую глубину вместе со всеми жильцами.

Злосчастное место обходили стороной. Нетронутыми оставались в этих местах ягоды и грибы, а всякому, кто случайно оказывался рядом, мерещились над болотом души сгинувших.

Едва ли не каждую весну из-под снега проклевывались «подснежники» – мертвяки, которых густо осаждали вороны. В таких находках не было ничего удивительного: чаще всего погибшими были бомжи, отдавшие богу душу от целого цветника болезней, однако случался и откровенный криминал. Впрочем, здесь к нему тоже давно привыкли.

В этот раз из-под растаявшего снега открылся обгоревший «Ниссан», небольшой микроавтобус на восемь мест. Автомобиль, уткнувшись капотом в слежавшийся снег, плотно застрял в узком овражке и напоминал боевую технику давно отгромыхавшей войны. Возможно, микроавтобус обнаружился бы раньше, не будь частых метелей со снежными заносами, которыми знаменательна была прошедшая зима.

Больше из любопытства, чем из желания поживиться, к обгорелому остову подобрался бомж с двадцатилетним стажем Степан Захаров, или просто Кочан. Он разгреб руками около окон подтаявший снег, выбил каблуком остатки стекла и заглянул в салон.

Крик ужаса непроизвольно вырвался из его груди и заставил тяжело вспорхнуть с соседней мусорной кучи нескольких ворон. Недовольно каркая, птицы покружились немного над свалкой и скоро опустились на прежние места.

Кочан, позабыв про шапку, побежал, не разбирая дороги, в сторону своей землянки.

* * *

Через несколько часов к свалке понаехала милиция. Четыре «лунохода», заливая синим мерцающим светом почерневший снег, выстроились почти в ровную линию, отгородив от любопытных взглядов обгоревшую иномарку. Два полковника с сосредоточенными лицами, заложив руки за спину, прохаживались между кучами гниющего мусора. Капитан и два лейтенанта делали замеры пятиметровой лентой, немного поодаль стояла группа людей в штатском, сдержанно разговаривающих. Несколько сержантов, взяв микроавтобус в полукруг, короткими раздражительными окриками отгоняли особо интересующихся. Ощущалось общее напряжение. Один из полковников поманил Кочана пальцем, и тот, как солдат-первогодок, поспешил на зов, не обращая внимания на валявшийся под ногами хлам.

– Пока мы дожидаемся начальника управления, давай расскажи мне все как есть… Еще раз!

– А чего тут рассказывать, – недовольно буркнул Кочан, по-мальчишески шмыгнув крупным носом. Он уже повторил четыре раза все, что видел, и роль попугая его начинала заметно утомлять, и вместе с тем он стал проникаться собственной значительностью, что весьма льстило самолюбию. – Подобрался я к автобусу, думал, там чего ценное может лежать. Мало ли. Всякое бывает. А как заглянул внутрь, то жмуриков увидел. Меня всего от страха прямо-таки перекосило. К себе в землянку пришел, а меня там Пашка встречает. Ты чего, говорит, дрожишь-то? Я ему и рассказал все как есть. У нас бутылка водки в загашнике была. «Столичная», с заворачивающейся пробкой… До случая мы ее берегли… Так он мне ее протянул, пей, говорит. Я как приложился к горлышку, так и выдул ее до самого донышка без передыха. Только так и унял нервишки.

Страница 1