Один на один. Бессонница - стр. 45
– Жив. А жизнь бессмысленна, – беспричинно подытожил Евгений. – Такая жизнь. Да и вообще… жизнь.
Утверждение прозвучало спокойно и покорно, точно пересказанная на уроке аксиома из учебника геометрии. Евгений не знал, какого эффекта пытался достигнуть. Родители обычно злились на подобные его демарши, а Эльф не реагировал, как будто соглашаясь. Может, понимал кое-что лучше обычных людей, может, наоборот, не понимал совсем ничего.
– Был здесь один такой же «фрукт», – отозвался спокойно и сдержанно собеседник. – И не только здесь. И в других мирах были. Такие же.
Гнев! Неприязнь! Они всколыхнулись в душе Евгения шипящим клубком змей: его посмели с кем-то сравнить, примазать к бестолковому большинству. Такой же! Кто-то посмел копировать его, неординарную и неповторимую личность.
– Злишься, – усмехнулся Сумеречный Эльф. – Пытаешься довести меня, ждешь, когда же на тебя обрушится пресс воспитательного гнева. Ты так привык к нему за шестнадцать лет… Тяжелый пресс жестокого молчанья. Или крики: «Все ради тебя, для твоего блага, неблагодарный мальчишка». Этого ведь ждешь? Но не дождешься.
– Я не… нет! – вздрогнул Евгений, понимая: чужое непознанное существо может просто уйти. Плюнуть и бросить.
– Я не строгий отец. Я путеводный ворон на твоем пути «по ту сторону», – подхватывая мысли, ответил Сумеречный Эльф. – Но по этой жизни ты идешь самостоятельно, один на один с собой. Что же касается бессмысленности… Я пришел к выводу, что все имеет смысл, даже его отсутствие.
– Парадокс, – отозвался Евгений, как доморощенный профессор.
– Парадокс – это уже не столь пустая материя, как бессмысленность. Тот же парадокс в вопросах начала и конца. Есть жизнь и вечность. Остальное – лишь отрезки времени, которые тоже не обладают ни началом, ни концом. Хотя вряд ли тебя волнует такой оттенок смысла.
– Да уж. Вечность в бессмысленности – такова участь вампира? – фыркнул Евгений.
– Посмотрим. Заруби себе на носу: если тебе позволили прийти в этот мир, значит, это уже чудо. И то, что тебе вручили нить судьбы, повелев осторожно скатать клубок, тоже чудо.
Евгений отвратительно сморщился, обнажая клыки, и негодующе воскликнул:
– Да ты такой же! Такой же, оказывается!
Сумеречный Эльф безнадежно вздохнул, отвечая:
– Такой же «противный взрослый»? Понимаю, в разных вариациях ты сто раз слышал эти слова. Особенно когда тебя в очередной раз находили с надрезанными венами.
– Да что ты… знаешь… – замялся Евгений.
Он и правда часто «баловался» с канцелярским ножом. Лет в четырнадцать-пятнадцать он едва не довел мать до нервного срыва своими постоянными попытками навредить себе. Она-то считала, что он намерен свести счеты с жизнью.