Одесская антология в 2-х томах. Том 2. Этот город величавый был написан, как сонет… ХХ век - стр. 22

– Ну, кончается на «це»… А что ты сказал? На «бе»? Где тут «бе»?

– Яша… Так что? Дело, значит, лопнуло?

– А ты как думаешь? Если ему хочется еще раз купить свой собственный дом, то дело не лопнуло, а если один раз ему достаточно – плюнем на это дело.

– Яша! – вскричал вдруг Абрам Гидалевич, хлопнув рукой по столику. – Так дело еще не лопнуло!.. Что мы имеем? Одного Огурцова, который хочет продать дом и хочет купить дом! Ты знаешь, что мы сделаем? Ты ищи для дома Огурцова другого покупателя, не Огурцова, а я поищу для Огурцова другого дома не огурцовского. Ну?

Глаза печального Яши вспыхнули радостью, гордостью и нежностью к младшему брату.

– Абрам! К тебе пришла такая гениальная идея, что я… сегодня плачу за твой кофе!!

Поэт, писатель, сатирик. Родился в Кременчуге. В начале ХХ в. переехал в Одессу, где поступил вольнослушателем на факультет естественных наук Новороссийского университета, но вскоре оставил учебу и стал заниматься журналистикой (с 1904 г.). Свои произведения подписывал псевдонимом Незнакомец. Б. Флит был «достопримечательностью старой Одессы» – он в течение почти 20 лет публиковался в «Одесских новостях», авторами которых были Горький, Шолом-Алейхем, Бунин, Куприн, В. Инбер и многие другие. Но «звездным» изданием Б. Флинта стал одесский журнал «Крокодил», который в 1911–1912 гг. стали читать по всей России: в Москве, Нахичевани, Воронеже, Могилеве… Переехал в Москву, в 1935 г. был арестован, сослан. В 1937-м повторно арестован и расстрелян.

Одесса ужасно любит театр.

Одесса самый театральный город, конечно, после Петрограда, Москвы, Харькова, Киева, Воронежа, Екатеринослава, Тулы, Рязани, Тамбова, Елисаветграда и многих других российских городов.

Одесса боготворит театр, но при одном условии:

– «По контрамарке».

Я всегда удивлялся, бывая в театре (конечно, по контрамарке), с каких же доходов существуют театры и почему до сих пор антрепренеры не покончили жизнь самоубийством?

Каждый уважающий себя одессит обязательно достает контрамарку для себя, для своей семьи до седьмого колена и для всех своих знакомых.

Если вы откажете ему в его священном праве контрамарки, – одессит считает себя искренне оскорбленным. Ему даже не жаль денег на билет – он истратит в кабаре в сто раз больше, но платить за билет в театр для него просто немыслимо и обидно:

– Что, я не имею ничего общего с искусством, – говорит одессит, – чтобы я платил за билет? Я не хам какой-нибудь, я хорошо знаком с парикмахером из фарса и имею, кажется, право сидеть в первом ряду по контрамарке.