Одержимый сводный брат - стр. 48
Нет, теплоты в них точно нет. Этот взгляд я знаю. Этот взгляд человека, у которого есть власть и отсутствуют какие-либо границы. И хотя Дима меня по-прежнему держит за руку, мне становится как никогда неуютно. Этого человека я точно никогда в жизни не решусь обмануть.
– Вот так неожиданность, – в отличие от холодного взгляда тёмных глаз, голос у отца Дима довольно приветливый.
Да и улыбка радушная, собирающая в уголках глаз множество морщинок. Возраст мужчины определить сложно. Он неплохо сложен, подтянут, хотя и большую часть его высокой фигуры скрывает длинный халат, лоснящийся на складках от тусклого света торшера, стоящего прямо над креслом, в котором и восседает мужчина. Однако поседевшие с двух сторон на висках тёмно-русые волосы наводят на мысль, что ему, наверное, не меньше пятидесяти.
Наверное?
Господи, и о чём я только думала, соглашаясь на эту авантюру.
Как девушка Димы, я должна знать, сколько его отцу лет. Я должна знать, как его зовут. И я точно должна знать о Диме хоть что-нибудь ещё, кроме его имени и что он учится в моём универе. Логика подсказывает, что могу не промахнуться, если предположу, что на юриста, а вот всё остальное…
Мне бы сдать шаг назад, но уже поздно. Представление уже начинается. Прямо со слов:
– Папа, знакомься, это – Лина, – а Лина, кроме как кивнуть и выдавить подобие жалкой улыбки, ничего не может, благо Дима вновь приходит на помощь: – А это мой отец – Игорь Юрьевич, Лина.
Ну хотя бы имя уже знаю, возможно всё будет не так плохо.
– Здравствуйте, – блею я.
Но отцу Димы этого достаточно, чтобы улыбнуться и принять моё пищание. Вероятнее всего, он и не такие реакции встречал на свою персону.
– Здравствуй, Лина, – приветствует он, уже оказываясь на ногах, – очень приятно с тобой познакомиться.
Не могу сказать того же, и всё же:
– И мне очень приятно.
Дима сжимает мою руку сильнее, а мне хочется поскорее отодвинуться от него, пока всё не зашло слишком далеко, но взгляд его отца уже замечает эту деталь. Правда реагирует вполне спокойно, разве что глаза теплеют и смотрят на меня немного иначе. Без призрения, однако уже более придирчивее, оценивающе, как на вещь в магазине, когда прикидывают стоит она своих денег или нет.
И походу решает, что стоит.
– Чем обязан вам в столь позднее время? – прямо интересуется мужчина, явно не поклонник ходьбы вокруг да около.
А я зависаю над единственном «позднее» и только сейчас задумываюсь о том, что времени с моего ухода из дома, наверное, прошло уже много. А когда нахожу часы и вижу «пятнадцать минут одиннадцатого», мне становится не по-детски дурно.