Одержимый сводный брат - стр. 32
Дышать и так тяжело, так ещё и он отбирает последние крупицы воздуха, после чего даже смех звучит безумно и каркающе. Он прерывается так же быстро, как начинается. В один момент просто наступает слишком давящая тишина.
Мы все сидим, глядя, куда попало, а я между тем начинаю наконец переваривать все сказанные слова.
Всё даже хуже, чем если бы он нас выставил обеих на улицу.
Потому что правила не слабо меняются, а точнее, они давно были такими, просто это я только сейчас понимаю, что выхода на самом деле у меня никогда и не было.
«Ты – Кайманова, Эвелина», – повторяясь, звучит в мыслях, как удар молотка.
Найти нам с Егором мать, которая будет за нами приглядывать.
Это невероятно абсурдно.
Я резко встаю, внезапно в помещении становится как-то слишком мало воздуха.
– Лина, – настойчиво зовёт отчим.
Вероятно, это намёк на то, что мы ещё не договорили.
Но у меня не просто нет сил. Земля под ногами как-то стремительно начала трескаться, вместе с планами на свою жизнь, что мне надо срочно всё переварить.
Я даже не смотрю в его сторону, просто в одну точку перед глазами, катастрофически выбитая из равновесия.
– Я пойду, – бубню куда-то в воздух и сразу же начинаю выходить, по-прежнему растерянная и ошарашенная.
Слышу за спиной шумный вздох, подсказывающий, что у Эдуарда не так много терпения, однако это всё настолько не важно сейчас, что даже если он меня повторно и зовёт, я просто этого не слышу.
10. Глава 9. Лина
Двигаюсь на автомате. У меня одно безопасное место в этом доме. Но уже на первых лесенках понимаю, что это не так. Застываю на полушаге, а взгляд, как назло, упирается в дверь маминой комнаты.
Хватай её и беги!
Беги так далеко, чтобы никто никогда не нашёл.
Все мои инстинкты вопят, что именно так и надо поступить, но разум категорически не согласен с этой импульсивной затеей. Мама больна, а у меня нет ни места, куда могла бы её привезти, ни средств, чтобы обеспечить ей должный уход.
Уйти одна тоже не могу. Если Кайманов женится, что он тогда сделает с мамой? Запихнёт в психушку, под лживым названием «Спасение», как и мать Егора?
Нет, спасибо, первую жену Эдуарда залечили так, что она предпочла убить себя, нежели провести там остаток жизни.
Потираю лицо ладонями, мне нужен воздух. Воздух и здравый рассудок.
Оглядываюсь назад, прислушиваясь к разговорам: Каймановы о чём-то говорят. Уж не знаю, как Егор отнесётся к выходке отца, но судя по той интонации голоса, который слышу урывками, ему идея о «новой маме» кажется весёлой. А Эдуард, по-видимому, до сих пор верит, что его сына может исправить женская рука, твёрдо убеждённый, что Егор таким вырос, потому что за ним не следила собственная мать.