Одержимые. Заражение - стр. 6
Мужчина отстранился, скрывшись в тени, и только золотой зуб сверкнул в широкой улыбке.
– Берите колбаску, – он указал на стол и Саня как завороженный проследил за его рукой. – Вообще угощайтесь. У вас есть ложка или вилка? Я, кстати, Лекс. Запомните это имя, скоро оно станет известным. Вообще-то я Александр, но зовите меня именно Лекс.
– Саня, – отозвался Саня, – ну в смысле, тоже Александр.
Вдруг осмелев, Саня даже выпрямился.
– Как забавно, – хмыкнул Лекс. – Вы еще скажите, что тоже едете в Москву, чтобы покорить ее своей музыкой и харизмой.
И он даже хохотнул.
– А откуда вы узнали? – прошептал Саня, выпучив глаза.
– У вас пальцы пианиста, – Лекс кивнул на санины руки, стискивающие рюмку. – У меня на это взгляд наметанный. Да вы угощайтесь.
И он улыбнулся так, что стало видно три золотых зуба. А потом он подмигнул и указал взглядом на стол. Одна санина рука оторвалась от рюмки и протянулась к пакетику с сырно-колбасной нарезкой, подхватила первое что попалось, и этот вожделенный кусочек тотчас отправился в голодное санино нутро.
– Давайте чокнемся? – предложил Лекс, а Саня часто-часто закивал. – Может на ты? – Саня опять кивнул в ответ. – Давай, Саня, выпьем за наш творческий успех. Мы обязательно станем известными. Вдвоем-то всяко полегче будет? – Саня продолжал кивать в ответ.
Следующие два часа Саня был вполне себе счастливым и успешным человеком. Он был сыт и пьян, ему было тепло и душой и телом. Все шло так, как должно было бы. А группа, его будущая музыкальная группа казалась как никогда раньше осязаема, почти во плоти. Каждый ее член, пока неизвестный, был ему как родной. И не важно было в тот момент, что с предыдущими своими группами Саня даже бывало выступал на сцене, отправлялся в туры и записывал треки, да так и остался неизвестным и никому не нужным. Теперь масштаб был иной. Не местечковый, а прямо таки столичный. А Лекс клевый парень, толковый. С таким можно и в огонь и в воду. Вдвоем они точно не пропадут. Да и музыканту музыкант никогда лишним не будет.
– А на чем ты играешь? – спросил вдруг Саня, пьяненько икая. – Я должен знать, с чем буду иметь дело. Очень нужно. Ик.
Лекс нахмурился, но ответил:
– На всём, – он даже вытянул руки и изобразил пальцами волну. – Я самый настоящий многостаночник.
– Это хорошо. Плохо что ли? Конечно хорошо, – зевая, пробормотал Саня, – но все же?
– Главный мой инструмент – голос, – улыбаясь во все тридцать два зуба, ответил Лекс.
– Не-не-не, – возразил Саня, языком прочищая зубы и глядя куда-то под стол, потому что попросту не мог поднять ни голову, ни хотя бы глаза. – Пою здесь я, ик.