Одержимые наследники. Северная бабочка - стр. 16
В этот момент помещение погружается в полный мрак, загораются электрические свечи, но настолько искусно сделанные, что целиком и полностью создают антураж какого – то сказочного средневековья. На фоне старинных каменных стен этого дома действительно есть ощущение, что ты переносишься в какую – то сказку… Восточную… Это стало сразу понятно, когда из мрака на центр зала выплыла девушка, укутанная в вуали. Ее тело пока почти не было видно, но умело подобранный свет все же уже демонстрировал очертания фигуры – стройной, удивительно гибкой и дико аппетитной.
– Хара (араб. – мат), Анвар, ну какой на фиг танец живота. Это твой сюрприз? Ты ж знаешь, я ненавижу танец живота. Стриптизершу лучше бы нанял или акробатку…
– Подожди, Микаэл, не рыпайся. О ней говорит весь Ближний Восток. Она царица. Сейчас увидишь, отвечаю…
Музыка стала еще более динамичной, били барабаны, зазывно играла зурна и домра…И девушка начала исполнять танец, который почти никто из присутствующих до сих пор не видел. Микаэл сам не понял, как его зрачки расширились, поглощая представление, поглощая эту пока еще видную только по очертаниям тени танцовщицу… Он равнодушно относился к танцу живота, видя в его исполнительницах только одну из версий шлюх, еще и весьма вульгарную. Для него танцовщицы были давалками из самой низшей категории, потому что, как проститутки, предлагали свои услуги всем… Пусть и не всегда это заканчивалось сексом… Но эта колдунья на сцене, казалось, была не из этого мира. Она заманивала, завлекала, одурманивала, то ли в комнату напустили каких – то благовоний, от которых одновременно и голова кружилась, и сердце учащенно билось.
– Это Оксана, чертовка. Лучшая танцовщица в регионе. По ней все с ума сходят. Самая дорогая беллидэнсерша. Правда, сама она себя запрещает называть танцовщицей. Говорит, она альмия…
– Куз ухт, что еще за альмия, Анвар? Заткнись, дай посмотреть, – хрипло ответил Микаэл, не в силах отвести от нее взгляда.
Музыка на секунду остановилась. Девушка исполнила очередной поворот, скинула с себя одну из вуалей, открыв взору откровенный лиф и аппетитную грудь с животом. Нет, она не была худышкой, она была охуенной – подумал Микаэл, – изящная, гибкая, и в то же время дико аппетитная, такая, что хотелось ее трогать. Мять ее плоть, лапать, оставляя на белоснежной коже красные следы.
Она танцевала уже не менее пяти минут и то, что творилось в зале, можно было назвать одним словом – исступление. Воздух сейчас был наэлектризован желанием, восхищением, обожанием. Микаэл почему – то непроизвольно собственнически то и дело бросал взгляды на других мужчин и с удивлением замечал, что в их глазах нет привычного снисхождения и пошлости, которые обычно сразу читались у всех клиентов, смотрящих на танец бэллиденсерш. То, что делала Оксана с публикой, было чистым порабощением. На нее все смотрели с обожанием и преклонением. Теперь на ней была только последняя вуаль, закрывающая голову, словно фата. Фантастическое тело, едва прикрытое утонченным зеленым костюмом в драгоценных камнях, теперь можно было рассмотреть в полной красе, и член Микаэла уже болезненно ныл. Теперь она подошла совсем близко, так, что чувствовался аромат ее тела, ее парфюма, так, что можно было увидеть испарину на ее красивой груди от интенсивного танца. Она в очередной раз прокрутила свое тело так, что дух сперло, а потом одним движением скинула с себя последнюю вуаль, открыв лицо и волосы.