Одержимые наследники. Дамасский жасмин. Книга третья - стр. 35
После того, как хотя бы за меню Мадлен была спокойна, расставив многочисленные заготовки по холодильникам, появились другие поводы для беспокойства… И сейчас, за пару минут до выхода к гостям, они все больше и больше нарастали… Повернулась критически, боком к зеркалу. Посмотрела на свое бедро… Она уже совсем и забыла, что кого- то может шокировать ее татуировка… Фиктивные отношения с Анваром, интенсивная работа на износ, беременность и роды, полностью изменили ее жизнь… Мадлен, теперь и не помнила, когда в последний раз надевала купальник… Раньше факт наличия тату ее ничуть не смущал… При семье она умело шифровалась, избегая погружений в воду и загораний, прикрываясь тем, что не любит загорелую кожу. В компании друзей ее экспрессивное творчество на бедре скорее восхищало, полностью коррелируя с ее ярким, эксцентричным образом, но вот теперь… Она жена уважаемого человека, мать… В гости к ним едут отнюдь не ее друзья- бонвиваны… И ей предстоит предстать перед ними в купальнике… Красивая, извилистая ветка жасмина оплетала ее бедро, зацепляя тоненькими побегами ягодицы и даже пах, скрытый за бикини, маленькие аккуратные цветочки, немного подкрашенные в беловато- желтовато- зеленые тона, изящным каскадом рассыпались по ноге, создавая красивый контраст со светлой кожей…
«Когда- то все цветы на Земле были белыми, но однажды появился художник с набором ярких красок и предложил окрасить их в разные цвета, какие они выберут сами. Жасмин был ближе всех к художнику; он хотел быть золотистого цвета, цвета его любимого солнца. Но художнику не понравилось, что жасмин встал в очередь раньше розы, королевы цветов, и в наказание он оставил его ждать до самого конца, взявшись за раскрашивание всех остальных цветов. В результате, облюбованная жасмином желто- золотая краска почти вся досталась одуванчикам. Жасмин не стал снова просить художника раскрасить его в желтый цвет, а в ответ на требование поклониться, чтобы тот все же нашел- таки для него заветные цвета, сказал, что предпочитает сломаться, но не согнуться. Так он и остался белым хрупким жасмином.» Мадлен, как вчера, помнила эту старинную легенду, рассказанную ей няней, когда, ее непростой характер, в очередной раз, привел к семейной стычке… Для всех в семье, будь то с материнской или отцовской сторон, она всегда была «костью в горле», бунтаркой, проблемной девочкой, белой вороной… Сколько слёз она выплакала в свою подушку, не желая подчиняться несправедливым, на ее взгляд, решениям родителей… И только добрая, по жизни сопровождавшая ее няня Маджида понимала без слов, за закрытыми дверями детской не раз нашептывая на ушко девочке слова утешения… Маджида говорила, что характер Мадлен- отнюдь не недостаток, а достоинство… Что она сильная, волевая девочка, и многого добьется в жизни… Сколько раз она рассказывала эту красивую легенду о любимом цветке дамасчан- жасмине… Маду знала ее наизусть, могла воспроизвести, даже с той же интонацией, какую использовала няня… Когда старушки Маджиды не стало, Мадлен не плакала, хоть ее сердце и разрывалось… И пусть няня давно ушла в другую семью, а Маду выросла в красивую девушку- бунтарку уже в Париже, за тысячи километров от родины, особая связь с добродушной сирийкой осталась навсегда… Она точно знала, что няня бы не приняла ее слез и нашла бы их бессмысленными… Сильные девочки не плачут… Сильные девочки- побеждают… В день смерти старой няни, когда Мадлен было восемнадцать лет, она пошла и набила себе на бедре ветку жасмина, одной из извилистых отростков которой стала прописанная красивыми завитками на латыни фраза «Сломаться, но не согнуться» … Это был ее секрет, ее тайна, ее скрытная, внутренняя сила… Лозунг ее жизни, лозунг ее страсти, лозунг ее профессии…