Одержимость на троих - стр. 6
– Да. Я бежала. Извините. Я сейчас вернусь.
Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и несусь в сторону уборных. Плевать, что началась пара. Мне нужно привести себя в порядок.
Залетаю в женский туалет. Пусто. Никого. Звонок только что прозвенел, все ушли. слава богу.
Подбегаю к раковине, включаю воду. Засовываю руки под ледяную струю, плещу в лицо.
Снова. И снова. И снова.
Сердце стучит на пределе. Щёки горят. Грудь вздымается. Я вся дрожу.
Вода капает с ресниц. Прижимаю холодные ладони к шее, к ключицам. Стою, не дышу.
Потому что я всё ещё чувствую их руки на себе. Их дыхание. Их голоса.
Стараюсь смыть их касания. Убрать любую реакцию, которую вызвали эти мужчины.
Холодная вода струится по пальцам, по запястьям, по щекам.
Я закрываю глаза, вдыхаю глубоко. Стараюсь выровнять дыхание. Заставить сердце перестать выбивать ритм боевого марша.
– Всё хорошо, – шепчу себе в отражение. – Всё хорошо, ты справишься.
Но голос дрожит. Потому что ничего не хорошо.
Это ненормально. Это не просто перебор. Это катастрофа.
Они трогали меня. Давили. Обнимали. Лапали, блин. И я…
Кошмар.
Я снова плескаю водой. Сильнее. Надеюсь, что с каплями уйдёт жар. И стыд. И эта странная, липкая дрожь внутри, которую я не могу выбить из себя ни криком, ни холодом.
– Всё хорошо… – шепчу снова.
– Заебись у тебя мантра.
Я вскрикиваю, разворачиваюсь резко и бьюсь поясницей об умывальник.
– Ай! Ой! Блин…
Сгибаюсь, охаю. Поднимаю голову – и конечно.
Меня настигает третий из Медведевых. Селим сидит на подоконнике, с интересом рассматривает меня.
Да что за проклятье?
Это не университет. Это чёртова ловушка.
Хотя Селим самый приличный из троицы. Он практически ангел по сравнению с его братьями.
Если бы ангелы курили и носили татуировки.
Селим крутит сигарету в пальцах, медленно поднимается с подоконника.
Его рубашка расстёгнута. Под ней – татуха на груди, какие-то символы.
Он делает пару шагов ближе, и я, наконец, могу разглядеть его полностью.
На левой руке – татуировки, на пальцах странные символы. На ладони – чёрная полоса, обвивающая вену, словно кровь у него ходит по чернильному маршруту.
Щетина выглядит чуть мягче, чем у братьев, но взгляд – хуже, острее.
Амир затягивается, выдыхает в сторону, не торопясь.
– Здесь, вообще-то, курить нельзя, – я морщусь. – Для этого есть специальные зоны. На улице.
– И? – выгибает бровь, демонстрируя безразличие. – Плевать.
– И это женский туалет! Тебе сюда нельзя.
– Всё ещё плевать, звёздочка. Но могу показательно раскаяться. В ответ на твой подарок.
– Какой ещё подарок?
– Я тебя искать собирался. Но ты сама пришла ко мне. Сэкономила мне время.