Одержимость мажора - стр. 16

– Хорошо, что всё позади! – выдыхает Рида, обнимая меня с одной стороны, с другой замыкает объятие Мадина. Мы просто тихо сидим, но я прямо-таки кожей чувствую взгляд. Пристальный взгляд, который буравит мою спину. Не сомневаюсь, кому он принадлежит. Но должна проверить. Осторожно поворачиваю голову назад.

Халид! Стоит вместе с командой спасателей, своим другом Ратмиром и руководителем нашего турпохода. На Климентьеве лица нет. Возможно, его уволят за то, что потерял студентов и своими силами не смог их найти, пришлось вызывать спасателей. Такое не скроешь, тем более вряд ли кто-то будет молчать…

Слухи… Вообще, я мало значения придаю тому, что обо мне говорят.

Но сейчас взгляды неприятно колют, слышу шепотки со всех сторон, мое имя, произнесенное вместе с именем Халида, нас связывают воедино из-за одной-единственной ночи, которую мы были вынуждены провести вместе.

Не понимаю, в чем беда! Мы не в девятнадцатом веке, он не покусился на мою честь, из-за чего его бы принудили на мне жениться. Так чего пялятся?

– Пойдем в палатку, – зовет Мадина, взяв с собой кружку с еще не остывшим чаем и миску с кашей. – Там тебе будет спокойнее есть.

– Какие дуры, – злится Рида, топающая за нами.

– О чем они говорят? – спрашиваю, стараясь не показывать интереса.

Мы заходим в палатку и устраиваемся поудобнее.

– Ой, не заморачивайся, – машет на меня рукой Рида, – они просто бредят. Типа Мирзоев поставил на тебе свое клеймо. Это Ратмир каждый день выбирает новую девку, а его друг предпочитает долгие отношения. Если какая-то девчонка оказалась в зоне его интереса, это надолго. Ну, так они говорят. Я сама не в курсе, – оправдывается подруга, смутившись.

– Да господи боже! Мы просто попали вместе в передрягу. Завтра даже и не посмотрим друг на друга! Придумают же, – закатываю глаза, – клеймо он поставил.

– Не обращай внимания. Просто они мечтают оказаться на твоем месте, вот и болтают, – сжимает мою руку Рида, пока я думаю о том, что только полная дурочка захочет застрять наедине с этим надутым мажором.

Ника

– Мама, успокойся и объясни, в чем дело? – спустя несколько дней после похода выпытываю я у тихонько плачущей в уголке мамы. Я только вернулась со смены в магазине, когда застала ее в таком состоянии.

– Ничего не случилось, в том-то и беда! Мы никогда не выберемся из этой дыры, Ника! Ты восемнадцатилетняя девушка, которая должна по вечерам гулять с друзьями, а не впахивать, пытаясь обеспечить нас! – всхлипывает она.

– Не говори глупости, мам! – обнимаю я ее за плечи, пытаясь приободрить. – Вот вылечим Сашку, и как заживем! Нам ведь главное – дождаться, пока я выучусь, а там работа и совершенно другие перспективы. Я ведь у тебя умная, – мечтаю я.