Размер шрифта
-
+

Одарённая - стр. 27

Глаза. Катса никогда не видела таких глаз. Один был серебристый, другой – золотой, и они мерцали на загорелом лице, странно переливаясь. Удивительно, что они не светились в темноте при их первой встрече. Казалось, они не могут принадлежать человеку: от них невозможно было оторвать взгляд.

К незнакомцу подошел управляющий и о чем-то заговорил. Лионидец выпрямился, повернулся и сказал что-то в ответ, а когда управляющий ушел, взгляд его снова метнулся к Катсе. Он опять облокотился о перила.

Катса понимала, что стоит посреди двора, заглядевшись на этого лионидца, и понимала, что нужно уходить, но выяснилось, что уйти она не в силах.

Тогда он едва заметно поднял брови, и на губах появился намек на ухмылку. Он чуть кивнул ей, и это освободило ее от чар.

Самоуверенный, подумала она. Самоуверенный и наглый, вот и все, что о нем можно сказать. Какую бы игру он ни затеял – если думает, что втянет ее, – его ждет разочарование. Да уж, самый настоящий Первоцвет Грандемалион.

Она оторвала от него взгляд, поправила сумки и заставила себя направиться в крепость, всю дорогу чувствуя, что ее спину буравят эти необыкновенные глаза.

Глава седьмая

Хильда начала работать в замковых яслях примерно в то же время, когда Ранда впервые повелел Катсе исполнить наказание. Трудно с точностью сказать, почему она боялась Катсы меньше, чем другие. Быть может, потому, что у ее собственного ребенка тоже был Дар. Не боевой, всего лишь Дар плавания – навык, от которого королю нет прока. Поэтому мальчика отослали домой, и Хильда видела, как соседи избегали и высмеивали его просто потому, что он плавал как рыба. Или потому, что один глаз у него был черным, а другой – синим. И быть может, именно поэтому, когда слуги предупредили Хильду, чтобы она опасалась племянницы короля, Хильда не стала делать поспешных выводов.

Конечно, тогда Катса была уже слишком большая для яслей, к тому же замковые дети отнимали у Хильды много времени, но иногда ей удавалось вырваться на тренировки. Она сидела и смотрела, как под ударами ребенка из болвана сыплется набивка, как из рваных мешков на пол, словно кровь, струится зерно. Хильда никогда не оставалась долго – ее присутствие всегда требовалось в яслях, но все же Катса ее заметила, как замечала каждого из тех немногих, кто не избегал ее. Заметила и запомнила, но не давала себе труда любопытствовать. Катсе не было никакой надобности общаться со служанкой.

Но однажды Хильда пришла, когда Олла не было, а Катса тренировалась в одиночестве. И когда девочка прервалась, чтобы поставить нового болвана, Хильда вдруг заговорила:

Страница 27