Одарена, особо опасна и в розыске - стр. 7
Сложнее всего было сымитировать обвисшую сморщенную кожу. Точнее, сделать это убедительно. У меня имелся желеобразный состав, застывавший на лице как мгновенная маска, но его надо было нанести так, чтобы создать убедительный рельеф, а не шрамы от ожогов. Ну и пара штрихов – тут родинка, там бородавка, здесь пигментация россыпью. Благо память на лица у меня превосходная.
Получилось неплохо. Если не начнут ковырять и присматриваться к глазам – не отличить. Линзы успешно скрывают мой истинный цвет, из-за них же постоянно набегают слезы – как у стариков бывает. Вот только мешают они – сил нет. Ненавижу их носить, но что поделать, вдруг кого знакомого встречу? Старик, насколько мне известно, раскланивается с половиной района. Будет странно, если вдруг начнет всех игнорить и отворачиваться.
А странности привлекают внимание.
Удары тростью зазвучали звонче – я ступила на мостовую.
Меня тут же остановили, вежливо, но непреклонно.
– Вы куда? – строго вопросил один из полицейских.
Я про себя только успевала возносить благодарность небесам, что на задержание послали местные органы власти, а не профессиональных ловцов. Что это – небрежность, презрение к «бабе» или недосмотр, но повезло мне по-крупному.
Будь на месте стража порядка любой из натасканных мною же старшекурсников или выпускник, прошедший семинар, меня уже давно просканировали бы на предмет отпечатка ауры. Он у всех уникален, и подделать его сложно. Изменить, исказить – запросто, что я сейчас и делаю. На шее амулет, меняющий характер силы и не позволяющий засечь. Но вот притвориться полноценно дедом я не могу. Если полезут в общеимперскую базу, да сопоставят…
Но местным дозорным не хотелось возиться со сложной техникой и бюрократией.
– Это мистер Шефферд, я его знаю. Живет в этом доме. Связей с подозреваемой не имеет, – вмешался краснощекий молодой полицейский и даже военное приветствие изобразил.
Пришлось повторить. Вроде не перепутала – меня пропустили без дальнейших вопросов.
Сложнее всего было сдержаться и не припустить по пустой, перекрытой с двух сторон улице. Спину буравил десяток настороженных взглядов, и приходилось старательно горбиться, шаркать, волоча за собой громыхающую по мостовой тележку, и то и дело поправлять шляпу суетливым движением, подсмотренным у старикана в одной из очередей.
Наконец зона отчуждения осталась позади, меня пропустил второй заслон, я свернула за угол и лицом к лицу столкнулась с прототипом.
Мистер Шефферд застыл как вкопанный. Трость в его руке поменяла положение, превращаясь в мгновение ока из подспорья в оружие. В основании сверкнуло лезвие.