Очевидец грядущего - стр. 27

– Зачем сечь? В школе учителям даже линейкой по пальцам не разрешают лупить нас.

– А вот это неправильно, это зря. Нужно всех вас каждый день сечь! Чтобы вас же, дураков, учить. Посеки да выучи, говорил твой прадед. И тебя надо сечь как сидорову козу, чтоб из мужика в бабу не превратился. И в святые истории нос свой не совал… А знаешь что, Тишка? Ты никому больше про столп, про тяжёлую воду и лёгких людей не рассказывай. А то тебя в больницу для дураков запрут. Ладно?

– Я и не говорю никому. Я столп водяной и лёгких людей стараюсь не видеть. Сейчас, бабун, другое у меня в голове. Тут ящерица в саду объявилась. Зелёная до невозможности! Глаза выпучены и корона махонькая – не по размеру – на голове. Свистит она и обмороки с собой приносит. Стал я одного разу ящерицу эту ругать: что ты, кричу, за ящерица такая? Зачем сюда приползаешь? Зачем обморок в пасти несёшь? А она мне сладко так говорит: «Не ящерица я. Хозяйка дома. Прадед твой Горизонтов меня признавал. Значит, я и твоя хозяйка. Отвечай, неуч: запомнил ли всё, что видел?»

– Опять заговорил, как девчонка. Любят они друг дружку ерундой пугать! А ты не пугай! Учись прилежно. Выучишься, может, священником, как прадед, станешь.

– Не стану я священником. Стану другим кем-то. Тем, кто власть укоряет.

– Это зачем же? Это почему надо власть корить-укорять? Всякая власть от Бога!

– Я про власть хорошенько ещё не понимаю. А только в обмороке кто-то, как в ухо вдул мне: «Через два с половиной века никакой власти не будет!»

– А как же государства, дурень?

– И государствов не будет. Каждый человек – сам себе государство будет.

– Нет! Вы поглядите только, – оглядывалась бабка на икону «Всех святых в земле Русской просиявших», – вы послушайте только, отцы мои, что он языком своим поганым тут плещет! Ты у меня точно в больницу загремишь.

– Не загремлю. Ты, бабун, завтра про мои слова забудешь.

– Такое – забыть? Тебя про государство – кто подучил?

– Никто. Сам знаю. И в обмороке говорили.

– Не поверю, чтоб какой-то дурошлёп своим птичьим разумком такое знать мог.

– Я ж тебе говорю: обморок так сказал. А разумок у меня не птичий, нормальный.

– Ага, нормальный. Пришивала я третьего дня прямо на тебе хлястик. А нитку в рот и забыла тебе сунуть. Вот разум и пришила. Так ты молчи лучше. При Усаче не посмотрели б, что маленький, в «чёрный воронок» – и в лагерь.

– Я знаю, что такое «чёрный воронок». Никогда «воронок» за мной не приедет. Другая машина приедет.

– Ты точно у меня хворый. У нас каждого человека – в воронок и в лагерь могут!

– Кому не надо, того не повезут.