Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. - стр. 4
За время похода я успел присмотреться к казакам. По развитию, сметке, большой находчивости и инициативе казак далеко превосходит регулярного солдата. Особенно поразительна у него способность ориентироваться. Раз пройдя по какой-либо местности, казак пройдет там же без колебания в какой угодно туман, в какую угодно темную ночь. Я выразил раз мое удивление этой способности одному из бурят моей сотни. «Как идешь куда-нибудь, почаще оглядывайся – смотри назад; как дорога покажется, такой она и на обратном пути казаться будет, и тогда никогда не ошибешься», – научил он меня, и много раз впоследствии я благодарил его в душе за совет. Забайкальский казак в высшей степени вынослив, никогда не падает духом, хороший товарищ и легко привязывается к своему офицеру. Он не имеет выправки и внешней дисциплины регулярного солдата, да и требовать от него их трудно, приняв во внимание прохождение им службы, но, отдав приказание, вы можете положиться на казака: он точно и обстоятельно его исполнит. Как кавалерист забайкальский казак, при настоящей его подготовке, оставляет желать много лучшего. Уход за лошадью у него крайне небрежен, вернее, никакого ухода нет, и надо лишь удивляться выносливости и неприхотливости забайкальских коней, могущих выносить подчас крайне тяжелую службу при таких условиях.
Забайкальские лошади большею частью безвершковые, хотя и некрасивые, но удивительно крепкие и выносливые. Это, по моему мнению, прекрасный материал для строевой казачьей лошади, при условии, конечно, ее улучшения. В Забайкалье есть несколько заводов полукровных англо-забайкальских лошадей (например, завод Бакшеева станицы Заргольской), и виденные мною лошади этих заводов не оставляют желать ничего лучшего. Прилитая чистая кровь, увеличив рост забайкальской лошади до 1>1/>2–2 вершков и значительно увеличив ее аллюры, оставила ей ее выносливость и неприхотливость. Крайне желательно было бы поощрение дальнейшего улучшения забайкальской лошади.
Вчера мне удалось осмотреть китайскую тюрьму и видеть китайское судопроизводство, при котором до сего времени широко применяются пытки, а сегодня я присутствовал при казни китайскими властями пяти хунхузов. Постараюсь, как умею, описать мною виденное.
В центре китайского города помещается дворец тифангуана – китайского губернатора. Это обыкновенная богатая фанза, сложенная из сырца и крытая черепицей с причудливыми коньками на гребне крыши. Обширный двор вымощен камнем, и несколько ступеней ведут к крыльцу, на котором и совершается тифангуаном разбор дел преступников, которые помещаются в тюрьме, в конце двора. Тюрьма – грязная, убогая фанза с двором, окруженным высоким частоколом; на этом дворе, грязном и донельзя зловонном, бродят или валяются прямо в грязи, в лохмотьях, с растрепанными, сбитыми в войлок косами и деревянными колодками на ногах преступники. Тут же на земле стоят чаши, ряд корыт с помоями, служащими им пищей. Нельзя себе представить что-либо более грязное и ужасно отвратительное, как эта тюрьма; долго нельзя оставаться у частокола – зловоние прямо удушающее.