Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. - стр. 29

Любопытное зрелище представляет наш отряд для постороннего наблюдателя. Бродя три месяца в горах, офицеры и казаки износились до последней степени. Недостающие части туалета приходится пополнять местными средствами, что и делают, со свойственной им сноровитостью, казаки. На этих днях я обратил внимание на привезшего с заставы донесение казака. Он сидел на рослом белом муле, поседланном казенным седлом. На голове красовалась войлочная китайская шапочка с поднятыми наушниками. Ноги были обуты в китайские «улы» – род поршней, пришитые к голенищам казачьих «ичиков». Красная рубаха и шаровары из синей китайской материи дополняли костюм. Таких ряженых казаков в отряде масса, и наш привычный глаз их даже и не замечает.

Моя лихорадка быстро прошла, и все четыре дня до возвращения отряда с рекогносцировки я жил чисто животной жизнью: ел, спал и по два раза в день купался в быстрых прозрачных водах Тайдзихэ. В эти дни окрестности Сяо-Сыра являли картину мирной сельской жизни. На зеленых склонах сопок бродили стреноженные казачьи кони, быстро поправляющиеся на подножном корму. На реке мыли белье и купались казаки. Всплеск воды и веселый говор звенел в неподвижном знойном воздухе и несся над рекой, и трудно было думать, находясь здесь, что в это время в двадцати верстах трещат выстрелы, свищут пули и люди страдают и умирают…

Отряд вернулся через четыре дня, обнаружив на Сигоулинском перевале значительные силы противника, и на следующее утро мы перешли в деревню Гаолиндзы в 30 верстах к северо-западу от Сяо-Сыра. Из Гаолиндзы наша пятая сотня была послана в отдел, на 25 верст к востоку, в деревню Цинхичен, где и оставалась вплоть до 30 июня, когда нам было приказано вновь занять деревню Гаолиндзы, откуда отряд отошел накануне на левый берег реки Тайдзихэ для рекогносцировки деревни Фандзяпудза, расположенной на дороге Саймадзы – Лаоян и занятой противником. Из Цинхичена мы должны были выставить ряд постов на Цзян-Чан, дабы поддерживать связь с занимающими этот пункт оренбуржцами.

Наше четырехдневное пребывание в Цинхичене ознаменовалось грустным происшествием. 29-го ночью было получено с ближайшего поста от хорунжего графа Бенкендорфа донесение, что посланный им на следующий пост для связи разъезд из двух казаков наткнулся близ деревни Мадзятундзы на хунхузов, которые, засев в кумирне, открыли по казакам огонь, причем один казак был ранен, другой же, казак Кочетов, упал вместе с конем и остался на месте. Хорунжий граф Бенкендорф немедленно выдвинулся к деревне Мадзятундза, но хунхузы успели скрыться и, по словам жителей, увели с собой раненого Кочетова и коня его. Сотня наша должна была отходить на следующий день в деревню Гаолиндзы, а мне было приказано двинуться со взводом в деревню Мадзятундза и далее с целью нагнать хунхузов и отбить пленного казака, которого ожидали пытки и смерть.