Очерки истории банковской системы России. 1988–2013 гг. - стр. 75
14 января 1991 г. вместо Н. И. Рыжкова, пережившего инфаркт и нуждавшегося в отдыхе, премьер-министром СССР был назначен В. С. Павлов. В кабинете Рыжкова он занимал должность Министра финансов, и его роль была незначительна. С Павловым связаны довольно решительные, но малоэффективные меры союзного правительства, направленные на спасение советского рубля. Утром 22 января, который в народе сразу прозвали «павловым днем», перед сберкассами выстроились огромные очереди. Страна исполняла Указ Президента СССР «О прекращении приёма к платежу денежных знаков Госбанка СССР достоинством 50-ти и 100 рублей образца 1961 года и ограничении выдачи наличных денег с вкладов граждан».
На подготовку к эмиссии новых банкнот обычно уходит полтора – два года, следовательно, решение о денежной реформе союзным правительством, предположительно, было принято в конце 1989 года. Деньги можно было обменять, но только в течение трех дней и в пределах среднемесячного заработка за последний год работы. С вкладов в Сбербанке можно было снять не более 500 руб. За две недели до этого В. С. Павлов, выступая по телевидению, клятвенно заверял, что никакой подготовки к денежной реформе в стране не ведется. Правда, в сберкассах почему-то резко увеличилось количество 50-ти и 100 рублевых купюр образца 1961 г. Ими-то многие ни о чем не подозревающие граждане и получили последнюю перед «реформой» зарплату или пенсию.
Об отсутствии у власти непотребных намерений обмануть простой народ убеждал председатель Госбанка СССР В. В. Геращенко, который в одном из телеинтервью, о котором в СМИ вспомнили только год спустя, обещал «дать руки на отсечение». За эти слова «акулы пера» нарекли его «Венерой Милосской», хотя к тому времени он уже имел прозвище античного героя, статуи которого отличались характерным мужским достоинством.
Виктор Владимирович Геращенко очень сердится, когда ему напоминают этот эпизод. Во время одной из интернет-конференций (опубликовано 1 октября 2008 г на сайте www.finam.ru) он еще раз опроверг это утверждение:
«Вы знаете, это старая байка, пущенная прессой. И, к сожалению, мне не удалось потом переломить это мнение. Это было, когда по предложению властей объявили об обмене 50-ти и 100 рублевых купюр. Объявили об этом в понедельник вечером в 1991 году. И сказали, что три дня будут эти старые купюры обмениваться на новые: на работе зарплатой, в сберкассе. И, конечно, был ажиотаж. Центральный телеграф в Москве был забит лицами кавказской национальности, которые переводили эти купюры в больших количествах сами себе на адрес домашний. Все московские привокзальные рестораны, которые работали всю ночь, сдали выручку даже за запасы, которых у них не было. Парк культуры и отдыха в Кишиневе продал входных билетов, которые там стоили рубль или пять, на 50-ти и 100 рублевые купюры такое количество, что все обелеченные не поместятся в парк. То есть, было, определенное жульничество со стороны лиц, у которых были «левые» доходы. А самое-то страшное, что во вторник к вечеру повалили бабки в Сберкассы и стали требовать обменять им 25 рублей на 10-ку, 5-ку и так далее, ну то есть паника пошла, которая мешала нормальному процессу обмена. Поэтому в среду я вызвал телевидение. Сидел передо мной молодой человек, и мы говорили с ним про этот обмен, разъясняли. И он говорит: «а вот идут разговоры и про 25 рублей». Я ответил, что могу уверить, 25 рублей мы и не собирались менять, и поменять ее невозможно, потому что это у нас самая распространенная купюра в обращении, ее год только печатать надо, – такой идеи у нас нет». Он в ответ спрашивает: «А чем вы это докажете?». А поскольку до этого я был в командировке в Саудовской Аравии, а там руки рубят жуликам и врунам и я вот: «руку даю на отсечение». А потом спустя полгода какой-то дурак написал, что я давал руку на отсечение, что ничего кризисного не будет».