Очередь за счастьем - стр. 9
После рождения Толика они начали общаться. Свекровь обрадовалась рождению внука. Гуляла с ним днем, всегда была на подхвате и постоянно лезла с непрошенными советами. Ей казалось, что у Лены мало молока, а потому ребенка надо докармливать. Лена же считала, что отвар из геркулеса, отжатый через марлю, – совсем не то, что нужно младенцу. И что свекровь со своим мнением безнадежно устарела.
Вскоре родился Дима. И все бы было нормально в совместном существовании, если бы свекровь время от времени не обвиняла Лену в пропаже своих вещей. Всегда это происходило в те моменты, когда Лена расслаблялась и не ждала подвоха. Словно свекровь нуждалась в сильных эмоциях и специально цеплялась к Лене. «Она у тебя энергетический вампир», – догадалась Ленина начальница, Тамара Ивановна.
Однажды это напугало Лену. Свекровь стояла на кухне возле газовой плиты и о чем-то думала. Она погрузилась в себя настолько сильно, что Лене пришлось дважды поздороваться: она только что вернулась с работы. Свекровь посмотрела на нее, вынырнув из своих размышлений, и спросила: «Зачем ты взяла мои тряпки?»
В этот раз у свекрови пропали какие-то тряпки, которые она хранила на батарее в своей комнате. Объяснить, что они никак не могли понадобиться, Лена не могла. Да и взять их просто была не в состоянии: целый день на работе. И тут до нее дошло: у свекрови что-то неладное с головой, потому как нормальный человек додуматься до такого не мог. О чем Лена и сообщила Витьке, хотя муж отнесся к новости со скепсисом. А потом у Лены умерла бабушка, которая за год до этого получила квартиру в новом районе по программе реновации. И Лена тут же перебралась в квартиру вместе с Витькой, хотя он уговаривал лучше сдать жилье и получать деньги. Но Лена уже нажилась со свекровью по самое не могу, поэтому доводов супруга слушать не стала. И, как оказалось, зря.
Лена потом не могла понять, как так вышло. Вроде наконец-то съехали от свекрови и можно жить без постоянной оглядки, но все покатилось, словно колесо под гору. Лена искренне радовалась избавлению от «свекрыглы», как она звала мать мужа за глаза. Жить с чужим человеком и так-то не сладко, но находиться бок о бок с теткой, у которой в голове непонятные дрожжи бродят, в разы хуже.
У Лены имелась близкая подруга Татка, матери которой поставили шизофрению. Причем Татка сперва скрывала диагноз матери – стыдилась. Хотя что тут такого? У многих в старости маразмы пышным цветом расцветают, только держись.
Таткина мать Лене в молодости очень нравилась. Инна Павловна была женщиной видной, породистой. С высокими скулами, точеным подбородком и выразительными глазами. Лена обожала ее рассматривать: не женщина, а идеал красоты. Жаль, что Лена далека от него, как пони от арабского скакуна. Да и Татка пошла не в мать, к своему сожалению. А может, к счастью. Потому что Инна Павловна слегка тронулась рассудком, когда умерла ее мать, – Таткина бабушка. В одной рубашке она выбежала на улицу и стала кричать: «Моя мама умерла!», распугивая случайных прохожих.