Очень странный факультет - стр. 32

И теперь подбирался к берегу.

— Эй, ты же выпил ведро молока! Куда?

Но остановить кота я не успела. Дойдя до кромки воды, кот приготовился к прыжку и сиганул вперед, явно надеясь перемахнуть весь ручей разом, не замочив лапы..

Полет кота был впечатляющ, но недолог.

Врезавшись в невидимую стену ровно над серединой ручья, кот картинно сполз по этому невидимому препятствию в воду.

БУЛЬК!

А дальше был истошный кошачий вой о помощи, и я, бегущая ловить тонущего кота, которого уносила течением ручья, и встрепенувшийся петух, которого чуть не поймали.

Увлекшись спасением кота, за птицей я не следила. Только и поняла, что, взмахнув крыльями, петух скрылся где-то в лесах седьмого холма, не оставив на память даже перышка.

Выбравшись на берег, я поставила трясущегося кота на лапы. Вытирать его было нечем, полотенца профессор Зелень мне не подарила, пришлось кутать «горе-утопленника» и в без того мокрую после стирки одежду.

— Должно быть, петух сбежал с фермы, — предположила вслух я. — Вряд ли он дикий.

Коту же было плевать на мои слова, он мерз.

— Ладно, — пообещала я. — Сейчас оденусь, и двинем обратно на холм. Там начихаешь нам новый костер, будем греться.

Обратный путь в гору в мокрой одежде дался гораздо хуже, чем я надеялась.

Покинув теплую поляну у ручья, я даже не предполагала, что идти по почти ночному лесу окажется так противно и до зубодробительного холодно.

Будет чудом, если к утру неподготовленное к нагрузкам тело Эммы, в котором я оказалась, не подхватит насморк.

Добравшись до заброшенной сторожки, я вытряхнула кота из своих мокрых объятий. Тот без лишних притязаний сразу побежал к камину, где охотно расчихался на уже успевшие потухнуть остатки углей. Пришлось еще бродить по поляне и набирать новый хворост, чтобы окончательно не замерзнуть ночью.

Уснули с Лысяшой мы также возле огня вдвоем, укутавшись в плед, принесенный Зеленью, почти без памяти от усталости за сегодняшний день.

А проснувшись утром, я поняла, что чуда не вышло.

Нос был заложен, горло болело, а из моего рта доносился только едва слышный сип.

Заболела.

7. Глава 6

С преданностью собаки Лысяш проводил меня до границы шестого холма.

— Дальше тебе нельзя, — шептала я, потому что на более громкое была неспособна. — Не шалить! Жди в доме.

Столь громким словом я назвала лачужку.

За вчерашний день монстрокот очень доходчиво доказал и показал, что человеческую речь воспринимает отлично, разве что ответить не может.

Что в очередной раз рождало во мне смутные сомнения: обитатели острова вообще того, что ли? Как можно существовать бок о бок с этими монстрами столь долгое время и вообще не замечать элементарного?