Очень Крайний Север. Восхождение - стр. 3
Про «космонавтов».
Как-то в мае (то ли 92-го, то ли 93-го) полевая бригада Аэрокосмогеологической партии поехала в одну из сейсмопартий с задачей провести подповерхностную радиолокацию некоторых участков сейсмических профилей… Нет-нет… не будем вдаваться в подробности этого интереснейшего геофизического метода, они захватывающе интересны, но не имеют прямого отношения к повествованию…
Приехали в «сейсму» поздно вечером, на партейном (именно так! не на «партийном», а на партейном) уазике-«буханке». Заселились в балок, поужинали и легли спать.
К тому времени весь личный состав партии уже съехал – оставалось буквально три человека. Одного из них парни видели при въезде на территорию партии: тот вывалился из дверей вагончика – босой, по пояс голый, с охотничьим ружьём, которое безуспешно пытался переломить – хотел вставить патрон. Пьян был – в умат! Неспокойный оставался коллектив в партии, мятежный…
В четыре утра к ним без стука ввалился водитель вездехода и зычным голосом потребовал:
– Космонавты! Кто тут у вас командир корабля?
Старшим в бригаде был Юркин брат Ярослав, он и отозвался согласно этикету сейсмопартии, мол, какого кому надо в такую рань? и дальше в таком духе.
– Не сердись! – примирительно сказал водила. – Пилоту своему разреши сгонять со мной до бабульки. Ракетного топлива купить надо…
Полевое правило номер один гласит: хочешь иметь хорошие отношения – иди людям навстречу. И старшой махнул рукой: «Поезжайте!».
Гонцы через час вернулись с трёхлитровой банкой самогона и пару часов «заправляли баки». По окончании Коля Незавибатько – так звали водителя вездехода ГАЗ-71 – пришёл в балок с предложением прямо сейчас, прямо в семь утра, отвезти бригаду на работу. И повёз! По пути специально роняя вездеход в снежницы. В мае на болотах Севера ещё вовсю лежит снег, но уже много протаек – снежниц. После каждого такого попадания водитель «строил» бригаду – те цепляли к гусеницам брёвна с крючьями, и Коля, надрывно ревя двигателем вездехода, выползал из снежно-водяной ямы. На пятой или шестой снежнице один из аэрокосмогеологов – Николай Колганов – пообещал набить тёзке морду, если тот ещё раз рюхнется в лужу. Водила пытался отбрехаться, мол, «ничо же не видно…». Но Колганов ему популярно, согласно этикета сейсмопартии, объяснил, что и сам десять лет отработал на Полярном Урале и всё прекрасно видит, и никак не поймёт, гля чего (именно так, с тюменским выговором, не «для», а «гля») он всё это делает? Водила внимательно выслушал Кольку, внимательно оглядел остальных, снял треух, почесал затылок и сказал: