Очаровательный повеса - стр. 27
– Как жаль. – Девушка понурилась и принялась грызть ноготь. Судя по всему, уходить она не спешила.
Эва отложила перо.
– Может, я сумею решить вашу проблему?
– Вы? – удивилась девушка.
– Конечно! – с оптимизмом воскликнула Эва. – Как вас зовут?
– Полли. Полли Поттс. – И тут она затараторила так, что Эва с трудом улавливала смысл. – Я танцовщица в этом театре, но завтра не смогу прийти, потому что у меня проблемы с малышкой Бетс. Она все время плачет и плачет, а мамаша Браун, которая должна заботиться о ней за два пенса в день, заявляет, что не может больше с ней сидеть, а я подозреваю, что она просто не кормит ее, не дает ей ту кашу, которую я для нее оставляю, и съедает ее сама. Но никого другого нет.
Полли замолчала, чтобы перевести дыхание, и Эва, воспользовавшись моментом, уточнила:
– Маленькая Бетс – это ваша дочь?
– Конечно! Я же вам о ней все время толкую!
– Понимаю. – Эва нахмурилась: это действительно проблема для мистера Харта, – но ведь решение было вполне очевидным. – Почему бы вам не брать малышку с собой в театр, пока вы не найдете другую няню?
Глаза Полли стали круглыми, как блюдца.
– А так можно?
– Не вижу причин, почему нет.
Улыбка расцвела на юном девичьем лице.
– Круто! А вы вовсе и не плохая, хоть и сестра герцога.
Полли выбежала из комнаты, а Эва задумчиво повернулась к Жану-Мари.
– Думаешь, я поступила правильно?
– Скоро увидим. – Пожал плечами лакей. – Для любой женщины главное – знать, что ее малыш в безопасности. Так что, думаю, правильно. А там будет видно.
Эва покачала головой и вернулась к работе, но через несколько минут подняла голову и улыбнулась.
– Как хорошо, что я захватила с собой все для чая.
Она наклонилась к корзинке, стоявшей у стола, достала чашку с блюдцем и заварку, огляделась и вздохнула.
– Здесь нет чайника.
– Я найду! – пообещал Жан-Мари. – Если позволите мне оставить вас ненадолго, я раздобуду чайник.
– Конечно, иди.
Пришлось Эве вернуться к расшифровке счетов и расписок, и некоторое время в комнате царила тишина, нарушаемая только скрипом пера. Эве доставляло удовлетворение превращение неразборчивых каракулей на обрывках бумаги в аккуратные колонки цифр в бухгалтерской книге.
Не сразу она поняла, что в комнате есть кто-то еще, пока не услышала частое дыхание, но главное – запах, который всегда возвращал в ее жизнь кошмары, даже при свете дня. Она подняла глаза и похолодела. В двери, оставленной Жаном-Мари открытой, сидела гигантская слюнявая собака с острыми, как у акулы, клыками, и в упор смотрела на нее.
И Эва закричала во всю силу легких.