Очаровательные глазки. Обрученная со смертью - стр. 11
– Пойди к себе!
– Поздороваюсь с Васенькой и уйду! Что ж ты меня гонишь, ведь дней пятнадцать не видались! Или больше?
Акулина отошла к столу и уселась за него так, чтобы наблюдать за наглой соседкой. Она сидела молча и мрачно смотрела на костлявую девицу. Рот Зинаиды не закрывался, она хвасталась новым состоятельным ухажером, который часто приходит смотреть на ее выступления.
– Он всегда сидит впереди возле самой сцены.
– В грязном кабаке, – выплюнула Акулина, усмехнувшись. – Тоже мне, королева помойки!
Обидные слова задели худощавую певичку и она, злостно сверкнув глазами, развалилась на кровати, словно была хозяйкой в квартире.
Спустя четверть часа вернулся Василий. Он заметил соседку и недовольно посмотрел на свою сожительницу, та лишь, пожав плечами, язвительно заметила:
– Только ты можешь справиться с этой облезлой канарейкой! Вроде она ничего не украла!
Дверей в смежных комнатах не было – лишь бардовые занавески, подвязанные тесьмой, чтобы держать проем открытым. Акулина развязала веревки и задернула ткань, не желая больше видеть Зинаиду.
– Она – сущая ведьма! Как ты с ней живешь, Васенька? – выразительно произнесла соседка, на самом деле адресуя фразу в другую комнату. – Ну, иди сюда, посиди со мной, как в старые добрые времена.
– Зачем пришла?
– По делу, дружочек, по важному и любопытному делу!
Зинаида перешла на шепот, что именно она говорила, Акулина не могла разобрать и перестала прислушиваться. Вторая комната служила и столовой, и гостиной. В ней был стол, несколько стульев, кушетка для отдыха, на которой Василий иногда курил трубку, и пара зеркал, визуально расширяющих помещение. Акулина не любила эту квартиру, потому как чувствовала себя в ней как в клетке. Она улеглась на кушетку и начала вспоминать места, в которых когда-то жила продолжительное время. Самые приятные воспоминания были связаны с детством – с тем временем, когда у нее были оба родителя. Семья жила в деревне в добротном бревенчатом доме, богатыми они не были, но и не голодали. Мать Акулины не перенесла вторых родов, как сказали, дите умерло еще в животе, а потом и она сама отдала Богу душу. Эта была трагедия, изменившая их существование навсегда. После смерти любимой женщины отец словно погас, начал пить и почти не разговаривал. Обучаться ухаживать за домом и молчаливым взрослым мужчиной Акулине пришлось уже с четырех лет. В деревне о девочке говорили: растет, как сорняк. Некоторые сочувствующие соседи помогали: приносили сладости, выпечку, свежих яиц и молока. Вдовцу приводили молодых невест, надеясь, чтобы у мужика снова проснется интерес к жизни, а у его подрастающей дочки появилась мачеха, но это было бесполезно, он частенько повторял: «Моя душа была схоронена вместе с женой на кладбище!».