Очарованный, околдованный, или Темная Фея для дракона - стр. 2
‒ Дочь Исхилы, согласна ли ты, стать женой сыну Самиара? ‒ жрец такой же древний, как стены этой часовенки, но смотрел на меня, на удивление яркими синими глазами, словно знал, кто я, ехидно смотрел.
Исхила – богиня в этом мире, все женщины – её дочери, соответственно, Самиар – бог, и все мужчины – его сыновья. Странное деление, но мне сейчас неважно, я не хочу замуж.
‒ Не согласна! ‒ сказала я, и мой голос звонким эхом унесся в вышину куполообразного потолка.
«Красивый голос», — мелькнуло в голове.
‒ Согласен, ‒ лениво сказал Валентайн, не обращая внимания на мой ответ.
‒ А я не согласна, ‒ повторила я и посмотрела на жреца.
Неважно, пусть опять сажают на воду и хлеб.
Судьбу Ассамар решали долго, а она в это время сидела в темнице с крысами, и спала на лежанке из соломы. Гордая была, но умерла, в чем тут гордость? Умру назло врагу?
Жрец запел на непонятном языке, по крайней мере, Ассамар его не знала, в часовенке запахло озоном, стало прохладно, хотя здесь вроде лето. Платье, расшитое камнями и золотыми узорами, не грело, а наоборот притягивало холод.
‒ Вам что, неважно, что я против? ‒ посмотрела на жреца, а он продолжал петь.
В воздухе парили золотистые капельки, которые раскрывались бутонами, а в них мелкие человечки со стрекозиными крыльями.
Много, много человечков, летали вокруг нас, осыпая золотистой пыльцой. Я даже на мгновение забыла, что меня насильно выдают замуж, заворожённо смотрела на первые явственные проявления магии в этом мире.
Я всё же попала… Так обидно! Где мой принц на белом коне, где любовь до гроба? Чёрный дракон и участь инкубатора.
Из золотистой пыли вырисовывались узоры, а жених вдруг решил сбежать, шагнул, назад выпуская мою руку, но не тут-то было. Узоры не дали ему уйти, притянули хищными плетьми, спеленали, заставили стоять смирно. Сверкающим взглядом дракон мог бы меня убить, но лишь взглянул на то, как магия сцепила наши руки. У меня даже возмущение в горле застряло, я поняла: происходит что-то непонятное. И дракону не понравилось, но сделать он ничего не мог. А кто я такая, чтобы сопротивляться? Жрец как пел, так и продолжил петь.
— Вариус, что ты делаешь? — рыкнул всё же женишок, но жрец словно не слышал.
Золотистые человечки и золотистая пыльца никуда не исчезали, приходилось дышать густым сладким воздухом, который, как кисель, заходил в лёгкие, но вызывал облегчение.
«Истинные узы» — вдруг пришло понимание. Так раньше женились, раз и навсегда, связывая две сущности, пока смерть не разлучит их, но смерть для двоих. Умрёт один – умрёт второй. То-то дракон всполошился, значит, что-то знает, неприятно, когда уже приговорённую к смерти привязывают к тебе вечными узами.